Четвертое сословие

Он посмотрелся в висевшее над раковиной зеркало — не осталось ли следов его внеклассной работы? Кит поправил галстук и стер со щеки пятно розовой помады.

Он шагал по хрустящему гравию к дому директора и повторял про себя, что скажет в свою защиту мистеру Джессопу, который, конечно же, устроит ему выволочку — Кит готовился к этому уже несколько дней. Он постарался разложить свои мысли по полочкам и с каждым шагом испытывал все больше уверенности, что сумеет дать ответ на любое замечание директора. Свобода печати, использование демократических прав, вред цензуры — а если директор и после всего этого будет его упрекать, Кит напомнит старику его собственное выступление перед родителями в день основания школы в прошлом году, когда он осудил Гитлера за точно такую же тактику затыкания рта по отношению к немецкой прессе. Большинство своих доводов юноша позаимствовал у отца, когда они вместе завтракали после его возвращения из Ялты.

Кит подошел к дому директора, когда часы на школьной церкви пробили восемь. Дверь открыла горничная и поздоровалась:

— Добрый вечер, мистер Таунсенд.

Его впервые назвали «мистером». Она сразу проводила его в кабинет директора. Мистер Джессоп поднял голову от заваленного бумагами стола.

— Добрый вечер, Таунсенд.

Обычно он обращался к выпускникам по имени, но сегодня пренебрег этим правилом. Судя по всему, Кита ждали крупные неприятности.

— Добрый вечер, сэр, — он сумел произнести слово «сэр» так, что оно звучало снисходительно.

— Садитесь, — мистер Джессоп махнул рукой на стул.

Кит был удивлен: если тебе предлагают сесть, значит, никаких неприятностей у тебя нет. Неужели он собирается предложить ему…

— Желаете хереса, Таунсенд?

— Нет, спасибо, — опешил Кит. Херес обычно предлагали только старостам.

Ага, подумал Кит, подкуп. Сейчас он скажет, что впредь мне следует умерить свой пыл и не выступать с провокационными заявлениями… и т. д. и т. п. Ну что ж, на это у меня ответ готов: пошел к черту.

— Я, конечно, понимаю, Таунсенд, сколько вам приходится работать, пытаясь получить место в Оксфорде, совмещая при этом учебу с изданием школьного журнала.

Так вот в чем дело. Он хочет, чтобы я ушел. Ни за что. Ему придется снять меня самому. А если он это сделает, я выпущу подпольный журнал за неделю до выхода официального номера.

— Тем не менее я надеялся, что, возможно, вы возьмете на себя еще одну обязанность.

Он что, хочет сделать меня префектом? Не могу поверить.

— Вероятно, вы удивитесь, Таунсенд, но я считаю крикетный павильон непригодным… — продолжал директор. Кит густо покраснел.

— Непригодным, господин директор? — выдавил он.

— …для сборной команды школы с такой репутацией, как наша. Хотя вы, как я понимаю, не зарекомендовали себя блестящим спортсменом в Сент-Эндрюз. Однако школьный совет решил, что в этом году мы будем собирать средства на постройку нового павильона.

От меня они помощи не дождутся, думал Кит. Но пусть немного поговорит, а потом я дам ему от ворот поворот.

— Знаю, вам будет приятно услышать, что ваша мать согласилась возглавить комитет по сбору средств. — Он немного помолчал. — Учитывая это обстоятельство, я надеялся, что вы согласитесь стать председателем от студентов.

Кит даже не пытался ответить. Он прекрасно знал — если старик разошелся, нет смысла его прерывать.

— А поскольку вы не обременены тяжкими обязанностями префекта и не представляете школу ни в одном виде спорта, я подумал, вас заинтересует это место…

Кит по-прежнему молчал.

— Попечительский совет рассчитывает на пять тысяч фунтов, и если вы сумеете собрать эту внушительную сумму, я с чистой совестью смогу доложить о ваших титанических усилиях в тот Оксфордский колледж, куда вы подали заявление. — Он заглянул в какие-то записи, лежавшие перед ним на столе. — Вустер-Колледж, если не ошибаюсь. Думаю, можно с уверенностью сказать — если ваше заявление получит мое личное благословение, шансы намного увеличатся.

И это, думал Кит, говорит человек, который каждую субботу взбирается на кафедру и клеймит позором взяточничество и продажность.

— Так что, я надеюсь, Таунсенд, вы всерьез поразмыслите над моим предложением.

Наступившее молчание длилось больше трех секунд, и Кит решил, что директор закончил свою речь. Его первым желанием было предложить старику подумать как следует и поискать другого дурака, который согласится собирать деньги — к тому же его нисколько не интересовали ни крикет, ни поступление в Оксфорд. Он твердо решил, что сразу после окончания школы будет работать в «Курьере» учеником репортера. Однако он понимал, что пока победа в этом споре остается за матерью, хотя если он специально провалит вступительный экзамен, она ничего не сможет с этим поделать.

Несмотря на все это, Кит мог бы назвать несколько хороших причин, почему стоит согласиться на предложение директора. Сумма не такая уж и большая, а сбор денег от имени школы может открыть перед ним многие двери, которые раньше были для него закрыты. Ну и, конечно же, мать: ее долго придется успокаивать, после того как ему не предложат место в Оксфорде.