Четвёртый круг

Худощавый крупье с крупной родинкой на переносице, бросающий шарик, уже начал вертеться и потеть, все чаще поглядывая на старшего стола. Но оттуда еще никакого сигнала тревоги не поступило, хотя седой господин в круглых очках, наметанным взглядом наблюдающий за ставками и игроками со своего возвышения, теперь обращает внимание в основном на меня. За годы, проведенные на своем месте, он насмотрелся на всевозможные взлеты и падения, порожденные этой дьявольской игрой, так что одиннадцать моих выигрышей подряд не особенно его взволновали. Подобные серии случались и раньше (и длились дольше), но лишь немногие оканчивались победой — он хорошо это знает и терпеливо ждет, с усмешкой превосходства на сморщенном лице, когда удача от меня отвернется. Будто все происходящее как-то связано с удачей!

Единственное, что его смущает, — это мое поведение. Я не произвожу впечатления удачливого игрока. Нет ни буйной радости с присущей итальянцам жестикуляцией, которой они сопровождают и гораздо меньшие выигрыши, ни, напротив, ледяного спокойствия, с которым крупные игроки с севера, редко заезжающие в Грац, принимают как успех, так и неудачу. С каждым новым броском шарика я все более напоминаю впавшего в отчаяние бедолагу, теряющего с последними деньгами последнюю надежду, хотя гора фишек передо мной растет. Но игра идет не на фишки; ставка здесь гораздо больше, правда, кроме меня и чертова колеса, об этом никто не догадывается.

Кажется, что безнадежность, все более охватывающую меня, выдержать было бы легче, если бы не густой табачный дым, который я совершенно не переношу. Он ест мне глаза и раздражает горло. Около меня совсем недавно сидел некий надменный штириец с густой бородой и толстым животом, судя по манере общения с крупье, — завсегдатай казино, почетный посетитель, явно пользующийся многими привилегиями из-за суммы, которую он готов проиграть, а также из-за чаевых, щедро раздаваемых направо и налево.

Он широко разбрасывал по столу фишки крупного достоинства, беззастенчиво расталкивая более скромных игроков и нередко сдвигая их ставки, и при этом оживленно размахивал длинной дорогой сигарой, стряхивая пепел во все стороны и пуская вокруг себя густые клубы дыма, часто — прямо мне в лицо. Он не то что не принимал во внимание мой громкий кашель — он его просто не замечал, как и незаметные движения прислуги, ловко убирающей за ним просыпанный пепел и извиняющейся вполголоса перед остальными игроками за столом.

Я не обращал на него внимания, равно как и на любого другого посетителя; они все, в общем-то, всего лишь играли, а то, что делал я, уж никак не было игрой. Однако когда он после особо значительного выигрыша в восторге хлопнул меня по плечу, поскольку я оказался под рукой, — словно я по меньшей мере его близкий друг, а не совершенно незнакомый человек, — а затем с довольным видом извлек из внутреннего кармана смокинга новую сигару и, цокая языком, начал разминать ее между пальцами, унизанными крупными золотыми кольцами, я должен был что-то предпринять, хотя прекрасно знал, что все это в конце концов обернется против меня.

Потом он четыре раза подряд ничего не выиграл, хотя закрывал по полстола, грохнул рассерженно кулаком по зеленому сукну, пробормотал какое-то ругательство, резко вскочил со стула, опрокинув его при этом на пол, и наступил мне на ногу, выбираясь из-за стола. Я думаю, только в этот момент он заметил меня, потому что процедил сквозь стиснутые зубы краткое извинение, направляясь к другому столу. Однако никоим образом он не связал меня с неудачей, постигшей его, и не обратил внимания, что все четыре последних раза я выиграл, выбирая номера для ставок только после того, как он расставлял свои фишки.

Дыма стало меньше, но мое беспокойство увеличилось. Колесо взыщет за эту услугу, оно всегда за все взыскивает — а это означает, что я продолжу выигрывать. Я начал ставить самые мелкие фишки, чтобы сделать выигрыши более неприметными, но все равно, когда я снова выиграл три раз подряд старший стола поднял серебряный колокольчик и подозвал к себе служителя в ливрее, отдав ему приглушенным голосом какое-то приказание. Тот быстро удалился и вскоре вернулся в сопровождении двоих невысоких господ строгого вида, судя по всему, из управления казино. Они подошли к поднявшемуся старшему стола и стали с ним шептаться, поглядывая на меня. Делалось это незаметно, совершенно в духе здешнего заведения, и никто из игроков, кроме меня, не обратил на них внимания, да и я лишь раз посмотрел на них искоса, не желая показывать, что знаю о поднявшейся тревоге.

Крупье с родинкой между глаз притворился, что подравнивает и без того выровненные фишки, явно медля бросать шарик в ожидании исхода совещания во главе стола. Поту него сейчас тек и по вискам. Я не заметил поданного ему знака, но пальцы у него подрагивали, когда он схватил шарик с предыдущего номера и запустил его в направлении, противоположном вращению колеса.