Четвертый ледниковый период

– Все это так. Но если будут подозревать, то будут и расследовать, понимаете, сэнсэй? И пока эти идиоты не уяснят досконально сущности нашей работы…

– Ох, как скверно!

Да, теперь я понял. Он заметил, что я понял, и несколько смягчил тон.

– Ужасно скверно, сэнсэй. В первую очередь пронюхает пресса. Об убийстве сразу забудут и примутся расписывать нашу деятельность. Мы-то можем себе представить, какими красками они будут расписывать. «Растоптано достоинство личности», «Кошмар машинного века». И все такое прочее.

Тут он спохватился и замолчал. Вероятно, он вспомнил мои вчерашние сомнения и испугался, что причиняет мне двойную боль. Ну что же, пожалуй, достаточно. Хватит заниматься самоанализом.

– Кажется, ты прав. Мы должны срочно выпятить напоказ практическую пользу, дать какой-нибудь впечатляющий результат, иначе нашу деятельность сочтут общественно опасной. А если хоть кто-нибудь выскажется в таком духе, все пропало. Комиссия и без того трясется от страха, как бы чего не вышло. Она воспользуется первым же подходящим предлогом, чтобы поскорее разделаться с нами. Но ты молодчина, и я не подозревал у тебя таких способностей. Тебе бы детективом быть. Или адвокатом.

– Да нет, сэнсэй, я ведь не сразу пришел к такому выводу. Просто мы столько времени следили за ним, потом я стоял там, за дверью… От всего этого у меня осталось впечатление чего-то зловещего; и когда я прочел эту заметку, то сразу инстинктивно почувствовал: нет, убила не женщина, там был кто-то другой. Ну, а раз так, то подозрение прежде всего падет на нас. И если мы дорожим нашей работой, пятиться нельзя. Остается только упредить их и ударить первыми.

– Ударить… гм…

– Да, поэтому дела с комиссией надо уладить прежде, чем нанесут удар они.

– Я думаю, это будет нетрудно, если действовать через Томоясу. Но чтобы никаких признаков робости! Твердо стоять на своем: это-де необходимо для разработки проекта – и все тут…

– Правильно, сэнсэй. Да и за объяснениями нам лезть в карман не придется. Вот, например, скажем, есть сейчас свежий, с иголочки труп.

– Труп?

– Да. Материальное воплощение вывода машины относительно будущего. Я слыхал, что у мертвецов, которых хранят должным образом, нервная система живет целых три дня после клинической смерти.

Словно вдруг пришло утро на улицы моего мозга, распахнулись окна домов, распахнулись двери, и клеточки энергично принялись за работу. Ёрики опять утер мне нос. Ну что за пройдоха! Впрочем, обижаться не приходится. Придет время, и он заменит меня.

– Неплохо. И даже не в качестве предлога неплохо. Это по-настоящему любопытный замысел. Нет, право, начать с трупа – это отличная идея!

– Ну-ка, посмотрим. Пусть это будет первый пункт математической индукции. Далее, вторым пунктом будет женщина… А ведь отличные экземпляры подобрались, сэнсэй, а? Хотя не наша это заслуга…

– Если все пойдет хорошо, то должен оказаться еще и истинный преступник. Он что, будет третьим пунктом?

– Нет, он будет уже ступенью для практического применения. На эту приманку мы и будем ловить комиссию.

11

Решение принято, теперь нужно спешить. У нас еще есть время, пока полиция не протянула к нам лапы, но необходимо немедленно принять меры, чтобы труп не отдали родственникам. Так или иначе дорога каждая минута. И нам ни при каких обстоятельствах не обойтись без молодежи с первого этажа. Ёрики уверен, что они будут слушаться его. Всех в соответствии с наклонностями разделили на три группы: команда по трупу, команда по женщине и команда по выявлению истинного преступника. Я беру на себя расследование в целом. Было решено, что, пока я веду переговоры с Томоясу, команды окончательно оформятся, выработают план действий и будут ждать в полной готовности. Узнав, что Томоясу находится у себя, я немедленно отправился к нему.

Томоясу был очень любезен. Пока я разглагольствовал о многочисленных возможностях, вытекающих из применения машины к предсказанию будущего отдельных людей, с лица его не сходила самая благожелательная улыбка. Наверное, он страшно доволен, что дело приняло другой оборот и ему не придется больше стоять между мною и своим начальником. Я, со своей стороны, решил продолжать разговор так, чтобы по возможности укрепить его в этом настроении. Мне кажется, на моем лице не появилось и тени озабоченности, я всячески подчеркивал, что мы столкнулись со счастливейшим обстоятельством. Вот тут-то, когда пришлось заговорить о трупе и полиции, Томоясу перестал улыбаться и снова стал сух и сдержан, как всегда. С таким чувством, словно мне предстояло переправиться через бурный поток, я изо всех сил навалился на руль нашей беседы. Не жалея красок, я расписывал сияющие перспективы применения машины-предсказателя для предотвращения преступлений. Ни малейшего намека на то, что полиция может заинтересоваться нами самими. Я сражался более часа и в конце концов победил. Он решился.