Четвертый лишний

Следователь Волынцов слушал внимательно, вдумчиво, но Трофим все не мог понять, на самом деле он говорит с ним или все это ему кажется. Он полулежал на больничной койке, перед глазами плыло, сознание качалось на волнах. Плохо ему, у него ведь не просто сотрясение, а ушиб головного мозга, контузия, иначе говоря. Удар у Кости действительно пушечный. Челюсть выдержала, а мозг — нет.

— Я так понял, Слава очень сильно обидел Аврамова. Не знаю, что они там сделали, но Роберт вскрыл себе вены, он до сих пор нуждается в психиатрической помощи. Представляете, как он должен ненавидеть Кислицына и Муратова. И всех нас!

— Нуждается в психиатрической помощи? — Волынцов хотел прояснить этот момент.

— В период обострения лечится в психиатрической клинике. В период ремиссии пасет коров. И спит с женой соседа, — усмехнулся Трофим.

Ему казалось, что он потерялся в реальности. Или Волынцов ему сейчас мерещился, или Робик, пасущий коров, — такая же отрыжка больного сознания. Может, его вовсе и не Костя избил. Может, его Тая ударила по голове — из-за спины. Может, это Тая убивала?…

— С женой Дмитрия Евсюкова? — уточнил следователь.

— И живут они по соседству… — как-то не очень уверенно сказал Трофим. — Как, по-вашему, могли отравить Евсюкова? Аврамов мог отравить ему воду, в машине. А жена — подсыпать ему что-нибудь в еду. Дома… И этот плащ, эта трость с клинком… Аврамов живет в двух шагах от кладбища, он там все ходы и выходы знает…

Трофим устал от собственного голоса, долгое умственное напряжение утомило его, он закрыл глаза, собираясь с силами, а когда открыл, увидел перед собой майора Полыхаева.

— Ну, конечно… — Трофим вяло поднял руку и так же беспомощно ее отпустил.

— Что — конечно?

Трофим закрыл глаза. Каждое слово давалось ему с трудом, и он не видел смысла тратить их на общение с галлюцинациями.

— Капитан Волынцов мне все рассказал.

Трофим слабо мотнул головой. Полыхаев должен исчезнуть, на его месте он хотел видеть Таю. С нею он и поговорит. Если, конечно, это не она ударила его по голове, покушаясь на убийство.

Трофим встрепенулся, открыл глаза, но Полыхаев не исчез.

— Кто меня ударил? — спросил он. — Почему я в больнице?

— А вы не помните, Трофим Игоревич?

— Кто-то очень сильно стукнул меня по голове. Показания свидетелей есть?

— Есть. Свидетель Козьмина Таисия Степановна.

Трофим кивнул. Таисия была замужем, но фамилию оставила прежнюю. Отец не разрешил. И внуков он хотел под своей фамилией. Но до внуков дело так и не дошло. Если верить Тае, муж ее лишился не только ноги, но и главной мужской функции. Ничего не мог. Да она вроде не особо и сокрушалась из-за отсутствия этой функции. И замуж не очень-то хотела. Профессор Шевелев сделал ей такое предложение, а она слушалась его беспрекословно. Было такое, Тая рассказывала, но ведь что-то осталось за кадром.

Шевелев тогда не был профессором, но замуж Таю выдать смог. С мужем ничего не получалось, да она и не хотела, потому что ей вполне хватало Шевелева. Он приходил к ней, они занимались любовью, муж Саша все знал, но ему было все равно. Потом Саша умер, но Шевелев жениться не хотел, он предложил Тае Робика, такого же беспомощного и убогого. Но Робик вовсе не такой убогий, каким хотел казаться. Они с Таей занимались любовью, потом пошли убивать, а сейчас вместе смеются над Трофимом. Возможно, ему вкололи что-то страшное, и он сейчас умирал. Возможно, осталось жить совсем чуть-чуть.

Трофим пытался выбраться из водоворота бредовых мыслей, но все глубже и глубже погружался в них, пока опять не потерял сознание. Снова открыв глаза, он увидел профессора Шевелева и Таю, они стояли у двери и о чем-то беседовали, вернее, он говорил, а она внимала и кивала, соглашаясь с каждым словом.

— Лекарство проверенное, так что не переживай, все будет хорошо, — сказал профессор и зачем-то провел пальцами по ее плечу.

И непонятно, то ли это успокаивающий жест или прелюдия к более нежным ласкам, но Тая в этом ничего предосудительного не видела. Заметив, что Трофим пришел в себя, она улыбнулась ему как ни в чем не бывало.

— Профессор? — Трофим кивнул в знак приветствия. Непонятно, о каком лекарстве говорил Шевелев, но чувствовал Крупицын себя неплохо. Как будто проснулся после долгого сна, тело тяжелое, а сознание легкое. Но тело нужно всего лишь размять. Трофим чувствовал, что это будет не трудно. И голова не закружится, когда он поднимется с койки. Во всяком случае, было такое ощущение.

Профессор так же приветственно кивнул, в спокойном, хотя и торжественном раздумье глядя на Трофима.

— Ну все, выздоравливайте! — сказал он, почему-то обращаясь к Тае, а не к нему. И мягко сдвинув ее в сторонку, вышел из палаты.

Трофим удивленно смотрел ему вслед. Сейчас он точно был уверен в том, что видел профессора наяву.

— И что это было? — спросил Трофим, когда дверь закрылась.

— Профессор Шевелев собственной персоной, — улыбнулась Тая. И, немного подумав, так же весело добавила: — И в своем репертуаре.

— Какой-то неприветливый у него репертуар.

— Не нравишься ты ему, — развела руками молодая женщина.

— Я это уже понял.