Четвертый лорд (СИ)

Солдат спит, а служба сама по себе, отец так любил говорить. Поэтому я забрался обратно в броневик, сел на свободное сиденье, и задремал — местность неровная, машину покачивало, и это отлично убаюкивало.

Проснулся от того, что Лали врезал мне локтем под ребра.

— Командир, — увидев, что я открыл глаза, начал он, — непорядок.

— Эри на дежурстве, — пробормотал я, пытаясь снова уснуть. И получил уже более острым локтем, с другой стороны.

— Есть хотим, а автомат не срабатывает.

Я выругался — ну да, вся техника на мне завязана, не мои идеи, рабовладельцев наших. Чтобы старший раб следил за младшими. Пришлось разблокировать пищевой механизм — засовывать руку в специальное отверстие, где у меня взяли пробу крови, отпечаток пальца, хорошо хоть остальные анализы не понадобились. Только тогда автомат присоединился к бортовой паутине, включился и выдал первую порцию малиновой слизи.

Ну да, сам виноват, надо было с самого начала активировать, сейчас бы спал спокойно, а не ел эту гадость.

— Отличный плок, — Лали уплетал малиновые сопли за обе щеки, впрочем, и другие не отставали, — ты чего такой смурной? Все тихо, спокойно, люди знающие мне подсказывали, что тут постоянно так, ничего не происходит. Участок нам дали хороший, делать ничего не надо. Считай, отдых у нас постоянный, живи и радуйся. Сколько там тебе осталось, лет пятьдесят? Ну может надоест потом, наслаждайся тем, что есть.

Успокоил прям. Сам Лали выходил на свободу через год, Калхи — тоже, Толстой Мо для полной выплаты достаточно было пяти лет, Гнилсу — трех. Похоже, только мы с Эри тут застряли надолго, если не навсегда.

Девушка тоже об этом, похоже, задумывалась, но на аппетит это не влияло, только взгляд был грустный.

Участок, который обрабатывали трактора, был относительно новый, и работ на нем было не меньше чем на месяц. Так, по крайней мере, считал местный компьютер, который выдавал задания. Первые несколько выездов еще как-то носили долю новизны, а потом все приелось.

Мы собирались, выезжали через шлюз, доезжали до места, распугивая насекомых, пересекали силовую ограду, регистрируясь и выпуская дронов, которых становилось все больше. Потом ели, спали, трепались за жизнь, играли в местную карточную игру на деньги — мозги у всех разумных существ работают одинаково, везде придумывают, как выпить, покурить и поиграть. Сначала я немного плавал во всех этих сочетаниях и перемене значимости у отдельных карт, но потом втянулся и даже почти вышел в ноль.

Казалось бы, три мужика и одна девушка неизбежно должны были и чем-то посерьезнее карт заняться, но нет, все было достаточно невинно. Хотя, когда мы приезжали на базу, тут посвободнее себя арестанты чувствовали. То Лали к Гнилсу в комнату ночью зайдет, то Толстая Мо к Калхи. Только у нас с Эри ничего не получалось, у меня, видимо, исключительно из чувства самосохранения. Ляжет такая рядом, а потом ножом в глаз. И все, кончится любовь.

А еще мы занялись ремонтом истребителей, точнее говоря, из двух пытались сделать один.

С запчастями было совсем плохо, любой каприз выполнялся только за наши деньги, которые все старались экономить, чтобы побыстрее свалить с этой чудесной планеты на станции в пустоте. По мне, так лучше в рабстве сидеть, чем с вакуумом через стенку толщиной в двадцать сантиметров.

Сначала я пытался что-то выгадывать, срезать премии, а потом подумал — ну а смысл? Остальные-то и так скоро выйдут, а мне тут еще сидеть и сидеть, так лучше, чтобы у меня тут был собственный летательный аппарат, пусть даже в долги придется влезть.

Когда я доплатил то, что отнял раньше, никто сначала не понял, а потом Калхи подошел, похлопал меня по плечу и сказал:

— Молодец. Все равно с собой в дезинтегратор деньги не унесешь.

И заржал, типа шутка такая. Которая всем понравилось. В этот день я услышал столько всяких сравнений моей щедрости с чем угодно, что мой словарный запас расширился раза в два.

Потом посмотрел на список нужных материалов, прослезился — даже по самому скромному подсчету, выходило тысяч на двести, задавил внутреннюю жабу и все заказал, и кронштейны под выносные двигатели, и системы ориентации, и даже фаз-джампер, правда, сильно подержанный и плохо работающий, но у меня для этого подчиненные были, которые умели оборудование настраивать и доводить до ума.

За месяц мы почти доделали корпус, поставили такую же броню, как на вездеходе — с каждым рейсом требовалось обновление, я его делил пополам, половина — броневику, половина — истребителю, туда же приспособили старую пушку, со второго истребителя, служившего донором, сняли шикарное кресло пилота, с встроенной аптечкой и спас-системой.

Оставались самые дорогие запчасти — двигатели. Ни на одном, ни на другом истребителе их не было — предшественники, наверное, постарались, толкнули ликвид в первую очередь. Даже самый паршивый ионник с вялым разгоном стоил около трехсот тысяч, плюс запчасти для него еще на полтинник, и это с учетом бесплатной сборки.

— Лимит исчерпан, — сообщила мне система, посчитав, что моей жизни может не хватить, чтобы расплатиться с долгами.