Четвертый месяц осени

Мой новый день в этом своеобразном заточении вновь начался с прекрасного завтрака, который принесли прямо мне в комнату. Наверное, я мог бы тут жить, ведь если подумать, в этом есть определенные плюсы. Удобная комната, хорошая еда, компания из красивой девушки, а ведь еще где-то тут же живет Клодия, которая безусловно не менее прекрасная чем Эффи. Может имеет смысл написать моему брату, чтобы он приехал сюда и взял в жены Эффи, а я Клодию, и мы бы все счастливо жили тут. Ведь наши семьи дружили, а Эффи явно неравнодушна к Гарольду. Впрочем, это все, конечно, не означает, что Клодия неравнодушна ко мне, к тому же во всем этом великолепии явно есть ряд моментов, которые явно не позволят состоятся этому союзу.

Я скучал по Гарольду, мне очень его не хватало. Конечно, нельзя сказать, что мы сильно ладили и много общались, но в тот же момент он, наверняка, смог бы спасти меня от всего этого. Иногда даже его неподвижное лицо и молчание позволяло зародится какой-то идеи в моей голове. Своим «величием» и хладнокровием он определенно заменил мне нашего отца. Надеюсь, у него сейчас все хорошо, и мы еще встретимся.

Когда я разобрался с моим завтраком, ко мне зашла Эффи и объявила о том, что сегодня я ей не нужен, и она оставляет меня своей сестре, тем более что я обещал Клодии научить ее фехтовать. Сказав это, девушка ехидно посмеялась и ушла из моей комнаты. Когда она заперла дверь на ключ, подобно тому, как это делала прислуга, после того, как что-то приносила мне, я поймал себя на мысли, что похоже мне не очень здесь доверяют, раз запирают на ключ.

Минут через десять дверь снова отворилась, и в комнату вошла Клодия.

– Как поживает новая игрушка моей сестры? – тон, с которым девушка произнесла это, разительно отличался о того тона, которым она разговаривала, когда мы впервые встретились, из милой девочки она превратилась в грозную женщину способную убить взглядом, видимо у них это все семейное.

– Весьма неплохо.

– Уже привык к заточению.

– Мы всегда заточены где-то. В семье, родном доме, на службе. Поэтому да, я еще с пеленок вполне к этому привык.

– О, так ты у нас философ.

– Нет, просто я немного устал и мне уже во многом все равно.

– Быстро же ты сломался.

– Возможно.

– Помнится, ты обещал мне урок.

– Да и обещание надо держать

– Именно так, поэтому следуй за мной.

Я пытался понять, что происходит у меня в голове и абсолютно не понимал этого. С учетом того с какой стороны открыла себя сейчас Клодия, было бы логично чтобы мои чувства к ней хоть немного охладели, ведь вместо той мягкости и теплоты, что я получил во время нашей первой встречи, сейчас я был загнан в ледяные чертоги снежного бога. Однако приятное чувство в груди пылало также ярко, как и когда я увидел ее в первый раз, и даже сильнее. Я хотел быть с этой девушкой, хотел ее обнять и поцеловать. Я любил ее, я определенно знал, что чувствую любовь, но почему, проклятье?! Как я могу одновременно любить Клодию и Эффи если они такие не похожие. Да и как, вообще, можно так быстро влюбиться, а даже, если и можно, то как сразу в двоих? Да и это был далеко не первый раз в моей жизни, когда мою грудь буквально разрывало от сильнейших чувств. Быть может это какая-то болезнь, и с моей головой, сердцем или душой что-то не так? Другого объяснения я определенно не вижу.

Выйдя на задний двор особняка, мы оказались на своего рода тренировочной площадке. Здесь стояло несколько мишеней для стрельбы из лука, несколько чучел для отработки ударов, а также что-то вроде небольшой полосы препятствий.

Клодия натянула на себя фехтовальную маску и кинула мне в руку деревянную рапиру. Пока я рассматривал ее и наносил удары, чтобы оценить ее вес помощник Клодии помог ей надеть броню, обычно используемую для фехтовальных практик. Для меня я так понимаю брони у них не было, также, как и защитной маски, но думаю, как учитель я возможно и не должен был их одевать. К тому же отсутствие тренировочной брони в лучшей степени скажется на моей манёвренности. Да, конечно эта броня весила немного, но и движения она также определенно сковывала.

– Начнем, – объявила Клодия, как только на ней зафиксировали броню.