Четвертый месяц зимы

«Вот уж за сравнение спасибо!» — вспомнив бульдожью физиономию почтенной Канны, возмутилась Лая, не забыв весело хлопнуть на прощание дверью хозяйского кабинета.

Час спустя в окно отведенной ей комнатушки с любопытством наблюдала девушка за скрытой плащом человеческой фигурой, опасливо трусящей со знакомой ношей через сад. «Быстро же ты, господин Реми, управился! — думала с растущим опасением. — Видать, пакетика этого клиент с утра еще здесь дожидался, а ты мне про то ни слова! Ох, хитришь!».

История Лае нравилась все меньше. А тут еще поспешная возня у конюшен! Не иначе, как Реми, старый негодяй, решил убраться поскорее, а ее оставить на съедение. Ладно, его это дело. Каждый сам дрожит за свою шкуру — таково правило. Только вот и ей задерживаться совсем не обязательно. С принесенным ужином давно покончено, полученные в сегодняшней схватке ранения тщательно обработаны лечебным снадобьем, так что остается лишь одеться и выпрыгнуть через окошко в сад… Проклятье! Кто же додумался посадить здесь эту колючую гадость!

Наступающая тьма скрыла охотницу от посторонних глаз…

Той же ночью желтый пакет попал в руки заказчика, но не успел еще тот изучить его содержимое, как погиб — преждевременно и жестоко, а предмет, ставший причиной стольких несчастий, вернулся к своим законным владельцам. Господин Реми и его верная Канна в это время как раз въезжали в одну захудалую деревеньку далеко к северу от Крама, Лая же повстречалась с третьим убийцей…

***

— Семерых! Гильдия потеряла уже семерых! Это просто позор! И о чем только мастера думают? — говорил рыжий веснушчатый паренек собравшейся вокруг него группке подростков.

— А чего им думать, за них Гильдмастер думает, — съязвил приятель рыжего.

— …И тот как назло захворал, — подхватил тот, но компания его не поддержала: наоборот, задергали, зашикали, испуганно отпрянули.

Мальчишка оглянулся, едва не подпрыгнув от неожиданности: за его спиной, на расстоянии шага, застыл высокий человек в темном дорожном плаще — мешковатом от въевшейся грязи, чересчур плотном для нынешней, жаркой и сухой, погоды. Широкий капюшон плаща был откинут, открывая испуганным ученическим взглядам молодое, почти мальчишеское лицо в обрамлении длинных светлых волос — лицо, обманчиво прекрасное, словно с храмовых светлых фресок, но с жесткой, неприятной усмешкой на безупречных губах.

Лицо, которое любой ученик предпочел бы встретить лишь на портрете в зале для парадных церемоний…

Не то чтобы стоявший перед ними молодой человек имел какое-то отношение к здешним ученическим проблемам. Но слишком уж страшная слава окружала его.

Рыжий побледнел.

Узкие синие глаза заставшего их врасплох юноши вцепились в незадачливых болтунов с неприкрытым, выжидающим интересом. И от этого странного, смущающего взгляда, бесцеремонного и проницательного одновременно, те мгновенно съежились, почти втянув головы в плечи.

— Высокий м-мастер Огнезор! — выдавил из себя рыжий. — С возв-вращением!

— Не болтать лишнего — золотое правило здешней жизни! — назидательно заметил тот, мгновенно нацелив свои пугающие глаза на мальчишку. — Вот вы, оболтусы, правил не знаете, и что теперь?

— Что? — заметно напрягся ученик.

— Придется мне, вместо заслуженного отдыха, искать дежурного наставника, чтоб доложить о вашем прискорбном поведении, — голос и взгляд юноши уже вовсю сочился насмешкой, но «оболтусы» не спешили расслабляться. — А вам теперь, — продолжал мастер, — голову ломать над достойной отговоркой! Тебе вот, рыжий, особенно: я тебя запомнил!

— Как прикажет господин высокий мастер! — уныло вздохнул рыжий, стараясь изобразить раскаяние.

— Ну-ну, — ничуть не поверил юноша.

И вдруг всякое веселье исчезло с его лица.

— Еще хоть слово о Гильдмастере услышу в подобном тоне, — холодно отчеканил он, — язык укорочу!

Ученическая стайка дрогнула, синхронно зажимая ладонями любящие поболтать рты.

— Как прикажет господин высокий мастер, — с трудом удержавшись от того же жеста, тихо, но твердо повторил рыжий, не в силах все же поднять глаз.

Потому и не увидел он, как дернулись напоследок губы мастера в довольной усмешке, — услышал только (или показалось?) негромкое хмыканье, когда тот уже шагал неторопливо к длинной лестнице на верхние этажи, в роскошный, ученикам недоступный мир.

— И надо же было нам именно ему попасться! — нарушив повисшее было молчание, с досадой зашипел рыжий.

— Я слышал, живых после него не остается, — понижая голос до шепота, встрял незадачливый его приятель. — А тебя вот, Огнеглав, запомнил…

— Заткнись! — зло перебил тот. — Врут половину! Я сам подмастерью Ледославу байки сочинять помогал!..

— И все-таки жуткий он, — обозвалась тоненькая сероглазая девчушка, все время прятавшаяся рыжему за спину. — Красивый, конечно, как и говорят. Но страшный…