Четвертый под подозрением

— Ему и его сестре. Юнни Фаремо проживает с сестрой. Во всяком случае, проживал раньше.

«Ура! Она не замужем! Он ее брат!»

С каменным видом Фрёлик спросил:

— А она?

— Что — она?

— Тоже рецидивистка?

— Вряд ли. Она заботится о нем, как мамаша. Хотя она и моложе. Да я особо не вникал. Мой дядя говаривал: не тронь дерьмо, вонять не будет. Он был фермером.

«Не тронь дерьмо…» Фрёлик прищурился.

— Что значит «как мамаша»?

Иттерьерде пожал плечами:

— Да я ведь просто так сказал… На самом деле я о ней понятия не имею. Почему ты спрашиваешь?

— О ком? — Фрёлика снова бросило в жар.

— О Фаремо, — раздосадованно пояснил Иттерьерде. — Почему тебя так интересует Фаремо?

— Конфиденциальная информация. Кое-кто попросил меня взять его на заметку.

Иттерьерде состроил удивленную мину и принялся открывать бутылку кока-колы.

Фрёлик зажмурился. «Скорее бы он ушел, а то в кабинете все провоняет мятой!»

— Конфиденциальная информация? — задумчиво переспросил Иттерьерде.

Видимо, ответ Фрёлика его не удовлетворил.

— Не бери в голову, — с трудом проговорил Фрёлик. — Мне просто нужно было вспомнить, кто он такой… Ну а как вообще дела? Ты по-прежнему встречаешься с той красоткой тайкой?

— Джентльмены предпочитают блондинок!

— Значит, она тебя бросила?

Иттерьерде пальцем выковырял изо рта табачную жвачку и расплылся в ухмылке, обнажив коричневые зубы.

— Вообще-то бросаю обычно я!

Франк Фрёлик отправился в туалет. Ему хотелось побыть одному и подумать. Его встревожила собственная реакция. Почему он так обрадовался, когда выяснилось, что Элизабет — сестра, а не жена Юнни Фаремо? Правда, братец-уголовник — тоже серьезно. И как ему, спрашивается, теперь быть? Он посмотрел в зеркало и сказал себе:

— Самое правильное — спросить ее обо всем открыто, поговорить о ее братце. А лучше всего — порвать с ней!

Он сел на унитаз и прикусил костяшки пальцев. «Как же теперь быть? Прекратить все контакты по телефону? Бекать, мекать и в конце концов признаться, что не имеет права встречаться с сестрой бандита? Но в ответ, скорее всего, она скажет: Франк, кто тебя интересует, я или мой брат?»

Он провел по лбу тыльной стороной ладони. Неужели его положение в самом деле такое необычное? Нет, не может быть. Наверняка в сходной ситуации бывали и другие его коллеги. Он попытался вспомнить подходящие примеры. Начальник налоговой службы однажды обнаружил, что его жена подделывала счета за такси и уменьшала тем самым свои налоги… Нет! Это ерунда. Надо вспомнить что-нибудь посерьезнее. Социалисты спят с правыми… Женщины-охранницы крутят романы с заключенными…

От последнего примера его бросило в пот.

Консервативный священник, выступающий против того, чтобы женщины становились священниками, ухаживает за женщиной-священником… Воинствующий неонацист заходит не в ту пивную и понимает, что он — гомосексуалист…

«Какая глупость лезет в голову! Напряги извилины!»

Председатель местного отделения правой экстремистской партии выясняет, что его дочь помолвлена с чернокожим, который оказывается замечательным малым.

Франк Фрёлик покачал головой. «Может быть, я беспокоюсь потому, что сейчас речь идет обо мне? Неужели все дело в том, что у меня паранойя? А может, проблема в том, что ее братец сидел не за кражу кур или двоеженство?»

Он снова представил себе их разговор: «Элизабет, ты должна понять: я полицейский! Твой брат — главарь банды. Такие ребята, как он, терпеть не могут пустопорожней болтовни об общечеловеческих ценностях. Им поздно начинать жизнь заново, нюхая розы и слушая скрипки. Юнни и его дружки — закоренелые рецидивисты. Речь идет об организованной преступности!»

Фрёлик снова покачал головой. Как будто Элизабет не знает, какой у нее брат!

Но разве в брате корень проблемы? Пожалуй нет. Корень проблемы в том, что она до сих пор держала язык за зубами. Она знает, что он полицейский; она знала это с самого начала. Они и познакомились-то потому, что он полицейский. Ей давно следовало рассказать о своем братце!

Фрёлик оторопел от такого вывода. Ему показалось, будто он долго просидел под водой, задерживая дыхание, а потом вдруг вынырнул на поверхность. Вот с чего надо начинать. Элизабет молчала о своем брате, она ловко манипулировала им, умалчивала о важном, использовала его!

Решение пришло сразу.

Он умылся холодной чистой водой, вытер лицо бумажным полотенцем и вернулся к себе в кабинет. К этому времени уже пришел Гунарстранна.

— Ты какой-то бледный, Фрёлик, — заметил он. — Устал?

Фрёлик снял куртку с вешалки, накинул на плечи и направился к двери.

— Нет, просто чертовски надоела бумажная работа.

Гунарстранна посмотрел на него поверх очков:

— Расслабься! Скоро Рождество. А в канун Рождества какой-нибудь ревнивый сопляк наверняка отомстит своей подружке за то, что она наставила ему рога.

Сиплый, одышливый смех Гунарстранны слышался даже из коридора.

Когда Элизабет позвонила в следующий раз, он сразу ответил. Все сомнения тут же развеялись, как только он услышал ее ласковый голос с хрипотцой.