Четвертый под подозрением

— Твой брат упал в реку случайно?

— Конечно! А ты что подумал?

— Кто предложил прогуляться вдоль реки?

— Я.

— Зачем?

— Чтобы успокоить его.

— Что-то не верится.

— Можешь верить во что хочешь. Никто никогда не встанет между мной и моим братом.

— Но ты не позвонила в Службу спасения, когда он упал, хотя в реке сильное течение и вода чертовски холодная! Юнни еще можно было спасти. Самое большое, что ему грозило, — простуда от переохлаждения, воспаление легких. Его бы вытащили спасатели и на вертолете доставили в больницу!

— Ты сам не понимаешь, что несешь. Думаешь только о себе и жалеешь себя!

— Может быть, я и не знаю, что произошло между вами на берегу реки, зато знаю, что к машине брата ты вернулась одна, позвонила Рейдун Вестли и попросила ее о помощи. Ты встретилась с ней после того, как избавилась от машины Юнни. Она спрятала тебя в своем загородном домике. Затем ты каким-то образом связалась с Нарвесеном, велела ему ехать в Фагернес, где он встретился с Мерете Саннмо. И еще я знаю, что Нарвесен передал ей пять миллионов наличными за картину. Мне другое интересно: что послужило поводом для всех твоих действий. Что или кто? Неужели я?

Услышав последнее слово, Элизабет презрительно улыбнулась. Ветер по-прежнему играл с ее длинными волосами, морская пена ласкала ей ноги.

— Тебе всегда нужно быть в центре внимания? — спросила она. — Я не такая. Я сделала то, что сделала, потому что никогда не думаю о себе. Во всем виновата Мерете. Все началось с нее, с ее звонка в полицию. Мне ничего другого не оставалось. Я вынуждена была поддержать Юнни.

— Это ты-то никогда не думаешь о себе? Мерете Саннмо послушно выполняла все твои указания. Она отвезла картину Нарвесену, взяла у него деньги и приехала к тебе в хютте Рейдун Вестли. Там ты отняла у Мерете деньги, ее убила, а хютте подожгла. С помощью косметики ты придала себе сходство с ней и по ее документам улетела в Афины. Для того чтобы проделать такую сложную операцию, надо было ненавидеть ее до дрожи. Любой, кто способен так ненавидеть другого, не думает ни о чем, кроме себя.

— Я никого не убивала. Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Наоборот, я отлично знаю, о чем говорю. Круг замкнулся. Начиная с ночи, когда мне пришлось ехать и смотреть на убитого охранника, молодого человека, студента, который подрабатывал в порту. Его забили до смерти бейсбольной битой!

— Его убил Йим Ройнстад. К нему я не имею никакого отношения.

— Но ты подтвердила алиби Ройнстада на время убийства. Разве твои действия не означают, что ты с ним заодно?

Не отвечая, Элизабет стала смотреть на море. На горизонте виднелись два громадных танкера, идущие друг за другом.

— Зря ты обеспечила своему брату и его дружкам алиби на ту ночь, — сказал Фрёлик.

— Франк, почему ты мне не веришь? — тихо спросила она.

— Во что я верю и во что нет — одно дело. И совсем другое — то, что мне доподлинно известно. Например, мне известно, что ты узнала меня на Торггата, перед тем как мы начали операцию в магазине Бадира. Сначала ты проехала мимо, но потом вернулась и нарочно попалась мне на глаза. Тебе нужно было, чтобы я обратил на тебя внимание.

— Я понятия не имела, что будет дальше. Просто хотела, чтобы ты меня увидел. Если уж на то пошло, ты первый бросился на меня. — Она искоса посмотрела на него и едва заметно улыбнулась. — Помнишь?

— Сейчас я вспоминаю другое. Как ты сидела в ту ночь рядом со мной в постели и ждала, когда я засну, чтобы незаметно выскользнуть из квартиры и начать весь этот кошмар.

Они долго стояли и молчали, глядя на море. Ветер трепал ее платье. Волны с грохотом разбивались о берег. Фрёлик вздрогнул, когда Элизабет коснулась его ладони.

— Ты иногда вспоминаешь о том, что наша Земля голубая, если смотреть на нее издалека? — прошептала она.

— С чего ты вдруг?

— Франк, все, что произошло между нами, зависит от того, как на это посмотреть. Я знаю, тебе горько, потому что в ту ночь я ничего тебе не сказала, но меня предупредили, что Юнни арестуют за убийство человека, к которому он даже не прикасался. Ты полицейский. Мне не хотелось впутывать тебя. Поэтому я поступила так, как сочла правильным.

Фрёлик покосился на ее руку. Он ведь и тогда, при первой встрече, сначала обратил внимание на ее руки в черных перчатках, которые деловито запихивали в рюкзак пачки сигарет. Она погладила его по плечу, а потом крепко сжала его. Он почувствовал идущее от нее тепло и на секунду закрыл глаза, впитывая прикосновение. Потом отодвинулся и сказал:

— Значит, ты поступила правильно, когда вернулась к себе домой и тщательно там прибралась? Когда положила на свою кровать расческу Мерете, отлично понимая, что полиция ее найдет? Они получили ДНК Мерете и сличили его с костями, найденными в сгоревшем домике Рейдун Вестли. Ты в самом деле считала, что это правильно? Потом ты заставила Мерете распространять слухи о том, что она получила работу в Афинах. По твоему совету она купила билет на самолет…

Элизабет молчала.

— Значит, ты считала, что убить ее — правильно?