Четвертый поцелуй (СИ)

В его руках огромное яйцо. Страусовое, догадалась я.

— Разве их едят?

— А то, — подмигнул он. Определил яйцо на стол, велел мне следить, чтобы не скатилось, а сам бросился к плите.

Пока нагревалась сковорода, он взбивал яйцо в миске, подливал молока и снова взбивал. Колдовал, одним словом. Лишь иногда стопорился, уточнял у меня наличие отдельных предметов и вновь сновал от стола к плите, только что не пританцовывая. Судя по его выверенным движениям, подобный завтрак готовил не раз и не два — холостяк чувствовался за версту. Это порадовало. По кухне потянулся запах съестного, я ощутила укол совести и ввернула:

— А я чай заварила. Ты чай пьешь или предпочитаешь кофе?

— Чай с удовольствием.

— Это хорошо, потому как, кофе в доме не имеется.

Особого отличия от куриных яиц я не заметила. Только что, из одного страусового омлета получилась гора, а по вкусу очень даже схоже. Димка выглядел довольным и похоже гордился собой, мне, не иначе сдуру, захотелось его порадовать, я опустошила содержимое тарелки под ноль. А это ли не радость для повара?

— Вкусно? — спросил он.

— Угу, — отозвалась я, дожевала и добавила: — Спасибо.

— Творог, сыр, молоко, сметана в холодильнике. Всё натуральное, фермерское. Молоко лучше вскипятить. Вечером привезу мяса.

— Зачем мне мясо? — бросила я, хотя ключевым вопросом являлось «вечером привезу».

— На одной молочке долго не протянешь, а у тебя только гарниры. Да и тех выбор не богат.

— Не нужно ничего привозить, — воспротивилась я. — И приезжать сюда вовсе не нужно.

— Тогда едем ко мне, — безапелляционно предложил он, — выделю тебе комнату, поживешь пока у меня.

— Это с какой-такой радости мне ехать к тебе?

— А с такой что времена неспокойные. В вашем семействе, прошу заметить.

— То-то Вдовин обрадуется, застав меня в твоём доме, — заметила я не то, на что он рассчитывал.

— По-твоему, я должен бросить тебя тут одну?

— По-моему, ты должен честно признаться. Если тебе нужна моя сестрица и ты караулишь тут Жанну, использовать меня в тёмную немного бестактно!

Помещик оказался гораздо прозорливее, чем я думала. Он засмеялся, чуть запрокинув голову, а когда закончил хитро сощурился и сказанул:

— Чёрт возьми, да ты ревнуешь! Я угадал. Угадал. Можешь не закатывать свои глаза и не хмуриться, уже не поверю.

Признаться, он застукал меня врасплох — я даже сама себе в этом не признавалась, хотя в глубине души, возможно — возможно! — подозревала подобное. Демонстративно шумно вздохнув, понимая, ещё немного и зальюсь краской, я сделала только хуже. Встала, подбоченилась и огрызнулась:

— Ну, вот что, не выдавай желаемое за действительное. А ещё лучше, забирай своё фермерское добро и сваливай!

Глава 25

Димка ушел крайне раздосадованный. Не скажу, что он разозлился, во всяком случае, внешне никак не проявил свой гнев. Я растеряно хлопала глазами, но извиняться за свой выпад даже не собиралась — нечего меня подначивать. Он покачал головой, направился к выходу и уже у двери обронил:

— Имей в виду, сцены ревности и прочую подобную муру, я на дух не выношу.

— Фантазёр! — крикнула я вдогонку, "закапывая" себя глубже. — Ты мне вообще кто, чтобы тебя ревновать?

— Адьос, — козырнул он двумя пальцами и вышел.

Прощай? Не до свидания, именно «прощай», выходит? Я заполошно побегала по дому, дуясь на всю округу. Абсолютно на всё человечество, эгоистично исключив из этого списка свою персону. Подхватила телефон и набрала Леську, намереваясь отречься от Помещика и от Валерика заодно. И слава богам, что она не пожелала ответить сразу, а когда перезвонила через пару минут, я уже изрядно спустила пар. В том смысле, что отреклась лишь от Валерия Сергеевича.

Усталая завалилась на диван, наконец, признав: виновата сама. Кто меня за язык тянул? Из горки, сложенной Димкой, на меня повалилась подушка, я сначала откинула её, а потом уткнулась в самую середину, вдыхая оставленный им аромат одеколона. «Господи, что ж меня так разбирает?» — удивилась я. Раньше такого странного поведения я за собой не замечала. То бешусь, то радуюсь, то расплакаться вон готова. Дуркую, одним словом. Печально сознавать, но, похоже, да, отбегалась козочка, отстучала «копытцами» — влюбилась.

Влюбленность — ещё не любовь, успокоила себя, уверенная, подобное лечится и явление это проходящее. Ремиссия неизбежна, главное правильно подобрать лечение. А при должном старании, из ситуации и вовсе можно выйти с минимальными потерями, то есть, с отсутствием душевных ран. Хуже, если последует рецидив.

«Похоже, тебе и вправду пора лечиться», — заметила я и перевернулась на спину.