Четвертый поцелуй

Полтора метра великолепия, звавшееся Леськой, красиво явило наружу стройные щиколотки в умопомрачительных босоножках, а затем уже тщедушное тело и густую копну белокурых волос. Классная тачка и эффектный выход из салона — половина успеха, считает подруга. Этому она училась в кино. И пофиг, что эта тачка в кредите, а длина ног не совсем соответствует этому самому «выходу», каблуками спасается. Бесконечными, убийственными каблуками, на которые редкая девушка отважится. Девушки сейчас в большинстве своём предпочитают удобную обувь, но Леська считает, что кеды и все их разновидности — отстой, кроссовки можно использовать лишь для занятий спортом, а балетки и вовсе способны загубить личную жизнь. В данный момент на ногах подружки красовались босоножки на танкетке небывалой высоты.

— Привет, красота! — улыбнулась ей и протянула руку: — Держись, не дай бог, шмякнешься тут у меня со своих ходулей.

— Пфф… — фыркнула Леська. — Вот ещё, они жуть какие удобные. А бесподобны, скажи, а?

— Разумеется. Только зачем они тебе в селе, кого ты ими здесь удивлять собралась?

— Ну, здравствуйте! — воскликнула она, вышагивая за мной. — А как же местная достопримечательность?

— Местная достопримечательность тут одна — новый клуб. Не уж-то на танцы собралась?

— Да ну, тебя. Прекрасно ведь поняла, что я имею ввиду того мужика на «Ровере».

Я распахнула перед ней дверь в дом, сама подперла её плечом, дожидаясь, когда гостья прошествует внутрь, и сложила на груди руки:

— Может и поняла. Только знаешь, я его теперь тоже «имею ввиду».

— Да ты что! Ну, умница же! Можешь, когда захочешь, — ткнула она мне в кончик носа пальцем. Прошла, бегло осмотрелась, плюхнулась на стул и повела носом: — Мята? Буду. Наливай и рассказывай уже. Хочу знать всё, в мельчайших деталях!

Я налила Леське чай и с тоской уставилась на её шикарные босоножки. Судя по всему, новые, ранее я их не видела. Подружка энергично покачивала ногой и дула на чашку, разуться даже не подумала, а я, тем не менее, драила полы. Не худо бы найти тапочки. Предлагать подружке шлепать по крашеным доскам голыми ногами негоже.

Делиться глубиной происходящего я, конечно, не собиралась, решив сделать акцент на главном. На главном для Леськи.

— Он меня поцеловал. Два раза, — выпалила я и добавила: — Хотя первый раз можно не считать, он не всамделишный.

— Стоп-стоп-стоп! — замахала руками Леська. — Поцелуй был? — Я осторожным кивком подтвердила, подружка пробормотала «ага». — Значит, засчитано. Так, и что мы имеем… Ты разбила парню тачку. Он, вместо того, чтобы требовать бабки, отпускает тебя на все четыре стороны. Вы встречаетесь ещё, сейчас даже не важно где именно, парень целует тебя пару раз, а ты вместо того, чтобы охмурять его, вызываешь меня к себе? Женя, ты идиотка?

— Спасибо, Лесь. Я тоже по тебе соскучилась.

— Э! Давай не увиливай! Лучше скажи какого хрена ты не возле него вертишься?

— Тебе не кажется, что должно быть наоборот? Навязывать себя — дурной тон.

— «Навязывать» и «быть на глазах» — разные вещи. Между ними стена, наподобие Китайской, — заявила она. — Ты в каком веке живешь, дурында? Счастье своё ковать нужно. Изящным, дамским молоточком. Мужик нынче осторожный пошел, верткий, им всё отношения без обязательств подавай.

— А ты, небось, научишь, как сковать его обязательствами? — хмыкнула я. — А как же Валерик? Разве не ты мне талдычила «отличный кандидат», «брать пока тепленький».

— Валерик пока обождёт. А мы осмотримся, пошарим вокруг. Где он обитает, Барин этот?

— Не Барин, а Помещик.

— Да мне хоть герцог, я срочно должна на него глянуть!

— На ферме, скорее всего. Хотя, рабочий день к концу… должно быть, дома, — пожала я плечами и заторопилась предупредить: — Где он живет я, если что, не в курсе.

— Узнать не проблема, — изящно махнула она рукой и поднялась: — Едем для начала на ферму.

Вот это её «для начала» мне особенно не понравилось. Леська способна развернуть нешуточные «военные действия». Иногда у меня получалось препятствовать, иногда не очень. Говорить о том, что у меня есть телефон Помещика и вовсе не стоило. Иначе заставит набрать и плести какие-нибудь глупости — кокетничать, а я этого жуть как не люблю. Или хуже того, сама наберет. Я глянула на часы, прикидывая, закончила ли мама — не хотелось бы столкнуться с ней, для неё я уехала — и поплелась за подругой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мои уговоры сменить «обертку» никоим образом на Леську не действовали. Вместо того, чтобы переодеться в более удобные вещи, она направила на меня критический взгляд.

— Ну, уж нет! — опередила я её. — Только реалити-шоу нам не хватало. «Блондинки на ферме. Смотреть до конца.»

— Ты не блондинка, — хмыкнула она. Тоже мне, "Америку открыла" закатила я глаза, и заверила:

— Сути это не меняет, переодеваться не стану.