Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле

– Я не особенно печалилась о смерти Томми, потому что со мною он был невыносимо жесток. И вдобавок ко всему у него были отвратительные привычки. Однажды он сунул себе в рот мои вставные зубы и так и носил их целый день. А еще у него была привычка есть репчатый лук. Так я потом долго не могла избавиться от привкуса лука во рту. О-о, как я ненавижу репчатый лук! Жизнь Томми была застрахована очень прилично, но он имел также много долгов. Когда все подсчитали, мне осталось лишь тысячи две долларов. Я тогда стала ужасно нервничать, и мой брат Чарли поместил меня в психиатрическую больницу, где я и встретила Эрола. Тогда я не знала, что Эрол журналист. Он выглядел совсем как обычный человек. Мы полюбили друг друга и поженились в больнице. Затем Эрол продал все свое имущество, и мы уехали в свадебное путешествие по Южной Америке. Вернувшись, Эрол на большую сумму застраховал свою жизнь, и вскоре его застрелили. Джерри, ты меня любишь?

– Люблю, люблю, – отвечал Джерри устало.

– В таком случае ты должен завтра же застраховать свою жизнь. Только уж ты страхуйся на достаточно большую сумму.

Джерри показалось, будто жизнь уже уходит от него. Он молчал. Джоан закурила сигаретку и на минуту оставила жевательную резинку в покое. Джерри пытался разглядеть во тьме лицо своей жены. Вдруг он спросил:

– Отчего Эрол попал в больницу?

– Он был болен.

– Понимаю, но что за болезнь?

– Комплекс неполноценности. Он не мог научиться произносить букву «л».

– А чем была больна ты сама? – с ужасом спросил Джерри.

– Комплекс боязни. Я все время боялась, что кто-нибудь войдет и застрелит меня. А потом я боялась атомной бомбежки. Разве ты не знаешь, что теперь все люди чего-нибудь боятся? Только я начала бояться раньше других – и потому попала в сумасшедший дом. Но скажи же мне, Джерри, ты ведь меня любишь?

Джерри ответил неожиданным вопросом:

– Джоан, почему ты захотела выйти замуж за меня?

– Потому что я влюбилась в тебя с первого взгляда. В тебе было что-то экзотическое или не знаю что. А кроме того, ты – доктор. Одна моя знакомая девушка из Техаса тоже замужем за доктором, и они живут очень хорошо. В Америке нет ни одного бедного доктора. Я ненавижу бедность.

– К сожалению, я беден, – сказал Джерри мрачно. – А кроме того, я даже и не доктор.

Джоан включила торшер, который осветил ее лицо, выражавшее самый искренний ужас.

– Разве хиропрактик – это не доктор? – спросила она в изумлении.

– Нет, только лекарь. А я еще пока что и не хиропрактик.

– Т… так ч-что же ты т-тогда такое?

– Бывший журналист и учитель.

Джоан было трудно превозмочь потрясение. Губы ее задрожали, и через какой-то миг неудержимые рыдания охватили все ее существо. Слезы смыли тушь с ресниц и пудру с лица. Как быстро все произошло! Вчера – невеста, сегодня – супруга, а завтра, может быть, разведенная жена!.. Джоан искала сокровище, а нашла обычного искателя сокровищ…

Джерри чувствовал себя обязанным утешить жену.

– Джоан, ну не надо… Успокойся. Все еще наладится.

– Ничего у нас не наладится, раз ты не настоящий доктор, – говорила она сквозь рыдания.

– Но на хиропрактике можно разбогатеть гораздо быстрее, чем на обычном лечении людей, – объяснял Джерри, полный надежд, невольно сбиваясь на радужно-мечтательный тон. – Вспомни, например, мистера Риверса, он богат, как крез.

– А Крез – тоже хиропрактик? – спросила Джоан, успокаиваясь немного.

– Да, – ответил Джерри, прикусив губу и замечая, что снова начинает ухаживать за своей очаровательной женой, которая знала из истории лишь Адама, Еву да еще Авраама Линкольна.

Первая буря, настигшая молодоженов, стала постепенно затихать, и Джерри начал верить, что его подлинное призвание в жизни – это благородная профессия няньки. Теперь он впервые сам поцеловал свою жену и затем с новым жаром принялся ей расписывать огромные, невероятные возможности хиропрактики. Операции аппендицита и гланд были лишь мелким крохоборством по сравнению с лечением спинных хребтов! Эльдорадо врачей находилось не в желудке больных, а в их позвонках!

Джоан теперь уже совершенно успокоилась и снова влюбилась в «экзотический» акцент своего золотоискателя.

– Во всяком случае, ты должен застраховать свою жизнь, – сказала она серьезно. – Сделай это завтра же. И возьми очень большую страховку.

Джерри не понимал такой спешки, поскольку он намеревался жить до старости или, во всяком случае, гораздо дольше своих предшественников – Тома и Эрола. Поэтому он сказал уже без церемоний:

– Я ужасно голоден. Неужто у тебя в самом деле нет ничего поесть?

– Подожди, я посмотрю, – ответила Джоан и на всех парусах умчалась на кухню. Вернувшись через минуту, она на сей раз не стала вымогать у мужа признаний в любви, а спросила с нежностью:

– Миленький мой, ты любишь кукурузные хлопья – корнфлекс?

– Готов съесть все что угодно, – отвечал изголодавшийся супруг.

– В таком случае я тебе дам немножко корнфлекса. Это лучшее лакомство в мире. А в Европе есть корнфлекс?

– Вообще – нет. То есть там его едят очень мало.

– О-о! Какая же там нищета! А кока-кола и жевательная резинка?