Четвертый путь

В. Я пришел к заключению, что я не знаю, как думать о том, о чем я хочу думать. Происходит ли это благодаря буферам?

О. Я полагаю, что это просто потому, что мы не привыкли думать об этих идеях; мы не считаем, что необходимо думать о них. Если мы осознаем необходимость этого, тогда, возможно, мы будем способны к этому. Но буфера не имеют с этим ничего общего.

В. Мне кажется, что в большинстве случаев происходит то, что на первом этапе знакомство с настоящей системой приносит больше разрушения, чем созидания.

О. С моей точки зрения, идея созидания и разрушения ошибочна. Ничто не разрушается, но если мы воображаем, что мы имеем что-то, чем в реальности не обладаем, то в результате работы мы начинаем понимать, что обманываем себя. Это значит, что это иллюзия и мы должны пожертвовать ею. Мы можем иметь реальные вещи или иллюзии. Мы ничего не теряем из того, чем мы действительно обладаем; мы теряем только идею о том, что мы обладаем.

Часто случается, что люди разочаровываются в настоящей работе, потому что с самого начала они начинают выбирать—брать одно и не брать другое. Поэтому, спустя некоторое время, они имеют не систему, но собственную выборку из нее, которая не работает. Другие люди хотят понимать только интеллектуально и не хотят продолжать эксперименты с самими собой и наблюдать их, но без практической работы невозможно двигаться.

В. Скажут ли нам, когда мы можем начать практическую работу? О. Вы делали некоторую практическую работу с самого начала. Если бы вы делали только теоретическую работу, это значило бы, что вы ничего не делали. Эта работа является практической с самого начала.

Как я часто говорил, первым условием является то, что мы никогда не должны забывать то, что мы хотим получить. Люди приходят к этому с различных сторон. Некоторые хотят знать. Они сознают, что имеется некоторое знание и что, может быть, где-то имеются люди, которые обладают этим знанием, а они хотят получить это знание. Другие люди сознают свои слабости и понимают, что если они смогут отделаться от них, все будет по-другому. Таким образом, люди приходят с различными целями, и они никогда не должны забывать начало. Им могут напоминать, но это не поможет, если они сами не помнят.

В. Я хотел бы усилить свою цель. Я продолжаю реагировать тем же самым образом, что и раньше, и, по-видимому, являюсь механическим. Необходимо делать больше усилий?

О. Большие усилия не помогут сами по себе; они должны быть основаны на понимании. Это больше вопрос оценки, общей оценки, оценки идей. Почти обо всем вы можете думать по-новому — лучше, чем прежде. Вы можете понимать и связывать вместе многие вещи, которые вы не могли бы поставить вместе или понимать до того, как вы пришли сюда; только, к сожалению, вы хотите сохранить все старые способы мышления и в то же самое время иметь новые, и поэтому нет никакого места для новых.

Опять-таки, пока вы имеете некоторые привычки выражения отрицательной эмоции, вы не можете вспоминать себя; поэтому, чтобы вспоминать себя, чтобы работать, вы должны иметь немного свободного времени. Дело не в том, что отсутствует цель, а в том, что вы не хотите ничем пожертвовать. Вы не можете сохранить все, чем вы обладаете, и иметь вдобавок новые вещи.

В. Не отсутствие ли единства в человеке настолько затрудняет поиски практической связи между целью настоящей системы и целями обычной жизни?

О. В обычной жизни нет никаких целей; вот где вы совершаете ошибку. В обычной жизни одна цель пересекает другую цель и разрушает ее, или изменяет ее характер, так что в конце нет никаких целей.

В. Вы говорите, что человек на улице не имеет никакой цели. Но когда вы становитесь старше, вы не разбрасываетесь, вы становитесь заинтересованными в одной вещи.

О. Это односторонний подход. Имеется много других сторон бытия и знания человека, которых эта вещь вообще не касается. Некоторые люди могут развивать какое-то единство даже в жизни, но это исключение. Если, как вы говорите, человек становится заинтересованным в одной вещи, то только одна группа “я” развивает этот интерес; другие “я” не знают об этом; только небольшое меньшинство имеет отношение к этому. Таким образом, здесь есть два вопроса: вопрос о меньшинстве и большинстве, и тот факт, что если линия интереса появляется, она не касается многих, других вещей и занимает только небольшую часть бытия. Целое бытие никогда не принимает участия в этом.

Я полагаю, что то, что было сказано раньше о вопросе ценностей в настоящей работе и в обычной жизни, должно быть хорошо понято. В обычной жизни имеется так много воображаемых ценностей, что было бы полезно поговорить об этом и внести ясность в этот вопрос. В жизни наилучшие вещи не имеют никакого значения; люди видят малое и упускают большое. Для того, чтобы почувствовать, что вы пробуждаетесь, в этой работе вы должны сначала делать много различных вещей. Затем приходят другие вещи; все приходит, это только начало.