Четвертый путь

О. Это зависит от эмоции. В большинстве случаев она просто задерживается. Мы не знаем, как сопротивляться. Имеется специальный ключ для каждой эмоции. Мы должны найти отмычку, а для этого необходимо сначала знать машину.

В. Что можно предпринять против подавленности и раздражения?

О. Сначала человеку нужно вспомнить себя, а потом понять, что подавлен не он сам, но его воображаемый образ самого себя. Развитие начинается с момента, когда человек сознает, что то, чем он является, — это одно, а его воображаемый образ самого себя — другое. Коща он видит, что он меньше, слабее, чем он думал, что он весь притворство, он находится на пути к развитию. Он ничего не имеет, но он имеет достаточно, чтобы развиваться.

В. Так как у меня нет никакого постоянного «Я», то если я не отождествляюсь с одним «я», отождествляюсь ли я с другим?

О. Вы должны понимать, что вам были даны некоторые идеи точно таким же образом, как их объяснял Гурджиев, то есть постепенно, аспект за аспектом. Многое объясняется сначала в общем виде, а затем добавляется больше деталей. Когда мы говорим о человеке, который не находится в настоящей работе, мы говорим, что он не имеет никакого «я». Если человек начинает думать и делать усилия, это уже имеет в виду некоторое состояние; он имеет магнетический центр, а магнетический центр — это начало «Я». Поэтому он не имеет больше права говорить, что у него нет никакого «Я». Естественно, он не может сказать, что его «Я» полное и постоянное, но он должен уже иметь линию действия, и это должно иметь в виду «Я». Оно не вполне сознательно, но оно растет.

В. Как можно отделить ложную личность от остальной части себя?

О. Необходимо понять черты ложной личности — что составляет ее. Вы можете быть! в состоянии видеть ее в проблесках, которые вы помните из того возраста, которому вы можете приписать начало ложной личности.

Имеются две вещи, которые постоянны в нас — буфера и слабости или черты ложной личности. Каждый имеет одну, две или три особенных слабости, и каждый имеет определенные буфера, которые особенно важны, ибо они входят во все его решения и в его понимание вещей. Это все, что является постоянным в нас, и наше счастье, что нет ничего более постоянного, потому что они могут быть изменены. Буфера искусственны, они неестественны, они приобретены, главным образом, путем подражания. Дети начинают подражать взрослым и создают буфера, а некоторые другие создаются непроизвольно путем воспитания. Черты или слабости иногда могут быть раскрыты, и если человек знает черту и помнит о ней, он может найти некоторые моменты, когда он может действовать не из этой черты. Человек имеет много черт, но две или три особенно важны, так как они входят в каждую субъективно важную ситуацию в его жизни; все проходит через них, все восприятия и все реакции. Очень трудно осознать, что это значит, так как мы столь привыкли к этому, что не замечаем; мы находимся слишком много в этих чертах, мы не получили достаточной перспективы.

В. Должна ли главная черта быть всегда плохой?

О. Это главная слабость; к сожалению, нельзя сказать, что нашей чертой является сила, так как мы не имеем никакой силы.

В. Как она может быть слабостью, если нет никакой неслабости?

О. Она означает механичность. Мы механичны во всех вещах, но в одной или в двух вещах мы особенно механичны и особенно слепы; вот почему они являются главными слабостями, ибо мы не можем видеть их. Другие вещи, которые не являются слабостью, мы можем видеть.

В. Что вы назвали бы слабостью? Судите ли вы по этическим стандартам?

О. Нет. Как я сказал, слабость есть вещь, в которой вы наиболее механичны. Вещи, относительно которых вы абсолютно беспомощны, где вы наиболее спящи, наиболее слепы, являются вашей главной слабостью. Но во всем есть различные степени. Если бы не было никаких степеней в наших качествах и проявлениях, было бы очень трудно изучать. Мы можем изучать самих себя только благодаря этим степеням. Даже черты не всегда одни и те же; иногда они более определенно выражены, а иногда, в редких случаях, они показывают себя нам немного, и только таким путем они могут быть найдены. Но черты трудно видеть в самом себе. Вы осознаете лучше, что значит быть более механическими или менее механическими, если мы возьмем другой пример, скажем, болезнь. Если мы больны, мы сразу становимся более механичными; мы не можем сопротивляться внешнему миру и вещам даже так, как обычно.

В. Вы говорите, что мы не имеем ничего, кроме слабостей. Но желание быть свободным не является слабостью?