Четвертый звонок

Марципаны. Веселые лакомства ручной работы. Для чего они? А ни для чего, так, исключительно для радости, чтобы минуту или две поудивляться жизни. Марципан. Штучка такая забавная, про детство. Из детства. Для детства. Пингвин. Машинка. Сердечко. Зайчик. Хочешь — ешь, хочешь — играешь, хочешь — любуешься. И то, и другое, и третье — чистое наслаждение. Бесцельное, ребячье, очень-очень полезное…

Времени было мало. Мы попросили у организаторов полчаса, забежали в «Viru», гигантский торговый центр, и за семь минут купили мне дивные синие, к концертному платью, маленькие, ну прямо как игрушечные, туфельки.

Водитель, увидев нас, не поверил своим глазам:

— Эээээ… Купппылы?

— Да.

— Эээээ… Туфлы?!

— Да-да…

Водитель долго молчал, но напряженная спина красноречиво говорила о том, что он озадачен. А потом все-таки не выдержал. И на светофоре, пока стояли, повернулся к нам всем корпусом и уточнил:

— А мерылы?! Туфлы? Или так-к-к купылы?

Опять афтерпарти. Уже после концерта, в котором участвовала сама. Афтерпарти в армянском ресторане. Хозяин — Миша. Его в ресторане нет, но повсюду чувствуется его присутствие: в домашней атмосфере, в поведении официантов — дружеском, как будто знают тебя сто лет и ты наконец пришел, в блюдах армянской кухни, приготовленных по-домашнему, в запахах чистоты и уюта.

— Ты хочешь покушать этот вкусный баклажан? Хочешь? — Тебе приветливо заглядывают в глаза. — Покушай, только возьми зелень — стой, стой, вот зелень, а теперь кусай… Ну?! Вкусно?! А?! Давай, кушай-кушай хорошо.

Миша, Миша. Он нанимает повара и в начале испытательного срока взвешивает его. Через два месяца, когда оканчивается испытательный срок, когда вроде бы понятно, что повар старался и справлялся со своей работой, он, этот повар, просит надбавки к зарплате. Миша ставит повара на весы. За испытательный срок, за те два месяца, повар поправился на 12 килограммов… Надбавки не будет. Это мои 12 килограммов, разводит руками Миша.

Последний вечер в Таллине. Естественно, афтерпарти. Одесситы в армянском ресторане.

Вдруг кто-то из наших туристов, уже во хмелю, залез на эстраду, вырвал в непродолжительной схватке с музыкантами микрофон и заголосил:

— Мурка! Ты мой Мурёоооночек!!!

Ай-ай-ай… Мы переглядываемся. Как-то неловко.

Вдруг ясный, четкий, поставленный голос известного, любимого всеми артиста Р. К. Голос прорезает шум гостей и громкое фальшивое «Оц-тоц!», и мы слышим:

— КАВАРАДОССИ ДАВАЙ!!!

Экскурсия. Наш гид Самуил, профессор кафедры истории Таллинского университета, тягает нас по булыжным мостовым и поет осанну своему городу. Слушать его — наслаждение. Мы трусим за ним с детским любопытством по Старому городу, благополучно пережившему столетья и сохранившемуся вопреки времени. Он заставляет нас задирать головы на крыши и флюгера, приседать и рассматривать как под микроскопом фрагменты средневековой мостовой.

Мы подымались вверх по узким улицам и спускались под старые мосты, касались древних стен храмов, которые и по сей день охраняются тенями монахов-доминиканцев, убиенных представителями Папы Римского. Мы слушали пряные, настоянные на времени истории и легенды о героях и королях, о легкомысленных прожигателях жизни и богобоязненных целомудренных девицах, о том, как, кто, для чего и для кого и в честь кого строил эти соборы, храмы, башни, целые улицы. Самуил рассказывал о них всех в таких подробностях, с таким уважением и в то же время с мягкой доброй иронией, как будто кого-то из них знал лично, как будто был тогда там, кому-то в толпе таких же, как он, горожан кланялся при встрече, кем-то любовался и не мог отвести глаз, кого-то даже похлопывал по плечу и поднимал с ним рюмочку за долгое существование гильдий и братств, — рассказывал с таким жаром, как будто сам состоял в них.

А после экскурсии Самуил повел нас в ресторанчик, и там мы ели драники с соленым лососем и чесночным соусом. Чесночного соуса было много. Мы его ели с лососем, с драниками, с черным хлебом, с белыми булочками…

Хороши же мы были в выделенном нам той же мэрией «лексусе», когда по-драконьи дышали на интеллигентного нашего водителя чесноком и рыбой.

Вкусно было. И очень весело сидеть в компании Самуила, его жены и в компании одесситов, которые продолжали и продолжали задавать Самуилу вопросы.

Думаю, мы — эта наша компания: М., В., Л., А., Б.Н. и я, мы, прожившие неделю в жестком ритме вместе, в одном доме, теперь после поездки в Таллин запросто могли бы попроситься на необитаемый остров, например, играть в последнего героя. И выиграли бы! А че? Я знаю, что если будет конкурс на «съесть толстых серых червяков с черными глазами», то мы все разделим этих червяков поровну, нет, В., и Б.Н., и А. возьмут себе больше, чтобы мы, девочки, поменьше мучились. И мы все, глядя друг на друга, мужественно сожрем эту пакость.