Четвёртая империя

— Я конечно знаю, что вы приматы любите лазить по деревьям, жрать муравьёв или что похуже на палочке, но не думаю, что залезть на мою любимую плиту было хорошей идеей! — капитана было просто не узнать. Голос стал более чётким и понятным, а лицо выражало что-то вроде недовольства уборщицы, которой всё «топчут и топчут!».

Борис хмыкнув посмотрел в сторону пилота и сказал:

— Кстати, по поводу приматов. Когда я служил в «Ойрай», мои сослуживцы пытались дать мне кличку «Горилла» за моё телосложение. Не прижилось почему-то. Но без прозвища там нет никого и в конце концов я стал Бизоном. Но я и на обезьяну бы не обиделся. А на счёт плиты, Виктор Степанович, не беспокойтесь. Я знаю эту модель. Старая, но надёжная, и крепкая как танк. Ничего ей от моего веса не будет.

— Да, не будет. Но мне всё равно не нравится, что ты сидишь на ней.

— Понимаю вас, но отсюда не слезу. Мне здесь очень понравилось. Наверное, так чувствуют себя грешники, попавшие в ад и ожидающие в котле, когда же под ними наконец разведут огонь.

— Ладно, горилла, сиди. Но только сегодня и только потому, что на всех мест не хватает.

— Виктор Степанович, ну почему вы в трезвом виде стали таким ворчуном? Обычно у меня пьяные люди вызывают гораздо больше негатива, чем трезвые.

— Вот! Об этом я и хотел поговорить! Начну издалека. Год назад нехорошее случилось с моим сыном. Он нанялся в пилоты к этим головорезам вальморам. Я долго убеждал его изменить решение, но не смог… Мы поссорились. Я не хотел, чтобы так было. Его мать умерла при родах, и я воспитывал его один. Сначала у меня получалось очень даже хорошо, он хорошо учился, но потом… Он стал врать мне, прогуливать школу. Потом он не стал поступать в университет, как хотел я, а пошёл работать грузчиком на станции, в доке. Видимо там он и познакомился с этими преступниками. Они предложили ему стать пилотом, заработать кучу денег, и для этого не нужно было долго учиться, и тренироваться. Пираты быстрее законопослушных граждан получают уровни и за счёт них улучшают характеристики. Долгое и нудное обучение им не к чему.

— Что правда, то правда, — поддержал Ларго.

— Он… Простите, мне всё ещё тяжело говорить. В горле пересыхает… В общем он погиб при первом же абордаже другого судна, его истребитель подбили, он разгерметизировался, по крайней мере так мне сообщили. Тогда я… Я начал пить. Много. Решил утопить своё горе. Я пил, пил, пил, больше ничего не делал. В какой-то момент я решил остановиться, ведь мои страдания стали уже не такими яркими, но у меня не получалось, я уже стал зависим от алкоголя. Недавно мне всё же почти удалось завязать, я не пил уже два дня, но тут появился он!

Капитан вскочил со своего места и трясущимся пальцем указал на Юру.

— Появился и всунул мне в руки стакан водки! А потом сказал: «пей!». Я выпил, он налил ещё. Снова приказал мне выпить и сказал, что в этот раз даст закусить. Он не обманул, угостив меня солёным огурчиком. Уж не знаю откуда он его достал. Затем налил третий стакан и сказал, что если я буду делать то, что он скажет, то он будет наливать мне каждый день. Я пропил всю свою волю и поэтому не удержался от такого предложения. Затем, подслушав ваши разговоры, я всё же сумел взять себя в руки, поняв, что взялся за то дело, за которое браться не стоит. Пока я чинил корабль, начал приходить в себя, а когда началась перестрелка и вовсе полностью протрезвел. Теперь я понимаю, что подписал контракт, и обязан отработать его до конца. Но там ни слова не сказано о том, что мне нужно рисковать своей жизнью! Поэтому я и хочу получить свою долю из того, что вы добудете на этой планете.

— Ну и сколько же ты хочешь? — поинтересовался Борис.

— Половину!

— Какой амбициозный пилот. Ну ладно, давайте тогда все выскажемся. Ларго, начинай. А то твой друг Джон нам уже все уши прожужжал своими историями, а ты для меня до сих пор тёмная лошадка. Говори, думаю тебе есть, что сказать.