Четвёртая высота

— Где же это она?

— Ребёнок, ребёнок в слоновнике! — закричали вокруг.

Мать взглянула на решётку. Там, по ту сторону решётки, у самых ног слона стояла её Гуля, казавшаяся от такого соседства ещё меньше.

Слон пошевелился, и все охнули. Ещё секунда — и широкая, тяжёлая слоновья ступня опустится на этот цветной комочек и раздавит его.

— Сторож, сторож! — закричали люди.

Но слон осторожно переступил с ноги на ногу и попятился назад.

Гуля отвела рукой хобот и спокойно подняла с земли мячик.

— Чего вы все кричите? — удивилась она, протискиваясь сквозь прутья решётки. — Мама говорит, что слоны даже нянчат маленьких детей!

Домой Гуля шла молча. Мама с ней не разговаривала. Видно было, что она всё ещё не могла успокоиться после Гулиной проделки.

— Мамочка, прости меня, пожалуйста! — просила Гуля. — Ты же сама говорила, что я его ничуточки не боюсь. Отчего же ты за меня испугалась?

Из глубины парка донеслись какие-то странные звуки, похожие на гудки парохода.

— Это твой слон кричит, — сказала мама. — Вот какой он бывает злой, если его раздразнить. А кто его раздразнил? Ты! Пожалуйста, в другой раз не лезь без спросу к слонам!

Бармалей приехал!

К большому, широкому подъезду многооконного дома подкатил легковой автомобиль. Это в студию кинофабрики привезли пятилетнюю Гулю.

Накануне вечером к Гулиной матери пришёл её старый приятель, режиссёр кинофабрики. На фабрике ставили в то время картину «Бабы рязанские».

— Ради бога, выручите нас! — попросил он. — Дайте нам для «Баб рязанских» вашу Гулю.

И он рассказал, что девочка, которая должна была сниматься в этой картине, так испугалась ярких ламп и трескучих аппаратов, что наотрез отказалась сниматься.

— Ваша Гуля храбрая, она нас не подведёт, — сказал режиссёр.

— Храбрая-то храбрая, — ответила мама, — да боюсь — рановато ей сниматься.

— Ничего, один разок, — успокоил её режиссёр.

И вот Гуля вошла в какую-то странную комнату, всю заставленную зеркалами, высокими лампами и разными непонятными вещами.

Режиссёр посадил Гулю к себе на колени.

— Ты должна напугать вот эту тётю. — Он показал на красивую большеглазую женщину в пёстром платье и платочке. — К ней приедет сердитый дядя. Ты первая его увидишь, побежишь к ней и крикнешь: «Дядя приехал!» Поняла?

— Поняла, — сказала Гуля.

И репетиция началась. Гулю нарядили в длинный пёстрый сарафан, на голову надели цветастую косыночку.

— Ну чем не баба рязанская? — говорили, смеясь, обступившие Гулю актёры.

И вдруг ярко вспыхнули лампы. Гуля зажмурилась. Яркий, горячий свет брызнул ей в глаза.

— Мама! — невольно крикнула Гуля.

Ослепительный световой поток шёл на неё со всех сторон, обжигая глаза.

Откуда-то из-за этого светового потока донёсся до неё знакомый голос режиссёра:

— Ничего, Гуленька, это лампы такие. Ну, как ты напугаешь тётю Настю? Кто к ней приехал?

Гуля подумала немножко и, сделав страшные глаза, закричала:

— Настя, Настя, беги! Бармалей приехал!

Это было всё, что Гуле полагалось сделать в этой сцене. Она теперь могла пойти к маме, которая ждала её в другой комнате. Но ей хотелось знать, что будет с бедной Настей.

Забравшись под стол, Гуля смотрела во все глаза и шептала, грозя «Бармалею» кулаком:

— Пошёл вон, дурак! Пошёл вон!

И когда дальше по ходу действия «мёртвую» Настю внесли на руках в избу, Гуля, глядя на неё, прижала кулачки к лицу и тихонько заплакала.

Спустя несколько месяцев после окончания картины режиссёры подарили Гуле её портрет в роли самой маленькой из рязанских баб. На этом портрете была надпись:

Талантливейшей актрисе от благодарных режиссёров.

Голубое ведро

— Мама, мама, смотри! Синенькое ведро! — кричала в восторге Гуля и тащила маму к витрине, где были выставлены игрушки.

За стеклом витрины было много всякого добра: куклы, медвежата, зайчики в полосатых штанах, грузовики, паровозы, — но Гуля смотрела только на вёдра для песка. Они были выкрашены голубой эмалевой краской, и на каждом был нарисован букет цветов.

Давно уже Гуля мечтала о таком ведре. Ей так хотелось подержать его в руках, наполнить песком до самого края, поносить по дорожке сада! Много раз просила она маму купить ей такое ведро, и мама обещала, но только нельзя было понять, скоро она купит или не скоро. «Куплю, когда будут деньги» или: «Куплю, когда будешь хорошая девочка». А когда это будет?

И вдруг сегодня Гулина мечта неожиданно сбылась. Она получила ведро, а в придачу к нему ещё и совок, тоже выкрашенный эмалью в голубой цвет.

Гуля шла рядом с матерью, весело размахивая ведром.

— Гуля, иди как следует, — сделала ей замечание мама, — ты всех толкаешь.

Но Гуля, казалось, ничего не слышала. Ведро качалось у неё в руках, и она то и дело задевала им прохожих.

Мать рассердилась:

— Если ты сейчас же не перестанешь, я отберу у тебя ведро и отдам его другой девочке!

— Хорошей? — спросила Гуля.

— Да уж получше тебя, — ответила мама.

Гуля недоверчиво поглядела на мать и так махнула ведром, что стукнула им по голове чистильщика сапог, сидевшего на скамеечке.

Мама испугалась.