Четвёртый круг

И все же это отталкивающее, мертвое место обладало одной особенностью, которая делала его очень близким стае — настолько, что даже у ее членов, крайне недоверчивых ко всему чужому, не было ни страха, ни опасения перед неведомым соединением со столь отличными от них сородичами и однозначной потерей привычного, безопасного, родного мира под разноцветным сиянием пяти лун. Этой чертой был круг, очень похожий на тот, который жители горных равнин образовывали при посещении берега или во время короткого темного периода между заходом Тула и восходом маленькой Килмы, первой луны, когда они возносили свою обрядовую звездную песню как приветствие новому циклу, оканчивая ее громким кличем.

И с того чужого круга тоже поднималась песня, но была она несравненно более чарующая и вдохновенная, чем однообразные завывания стаи, полная мощных подъемов и высоких взлетов, разветвлявшихся и звучавших гораздо гармоничнее завершающего клича во тьме Плоскогорья, приводившего в ужас мелких хамший. Необходимость разделить эту песню потеснила все исконные инстинкты стаи, заставив принять, как свою, цель странных сородичей, которые ради нее ценой жертв отправлялись в поход из непредставимой дали по ту сторону Большой Воды.

Итак, стая решилась на соединение.

Однако, согласно Великой истории, собранной молодыми самками, каждая из которых добавляла по пряди к этому роскошному меху, оно могло произойти, только когда в круге на берегу одновременно окажутся три отмеченных детеныша, которым предназначено осуществить соединение, хотя сами в нем участвовать они не будут.

И стая ждала из поколения в поколение, так же терпеливо, как на небе с неумолимой правильностью сменялись разноцветные луны, обнаруживая взлеты и падения убогой жизни в мире, который они освещали: маленькая красноватая Килма, желтый и рябой Бород, Морхад, окруженный густой зеленой дымкой, темный Лопур, испещренный переплетениями искристых прядей, и самая большая — темно-синий Тул.

И наконец, без каких-либо предзнаменований, перед одним из бесчисленных закатов Лопура, когда жители Плоскогорья еще смиряли голод исключительно мечтами о предстоящем в месяце Тул путешествии, завершающий клич звездной песни раздался одновременно перед тремя жилищами, оповестив приход в мир трех отмеченных детенышей.

Избиение хамший с восходом синей луны было гораздо скромнее, чем всегда. Стая наловила их ровно столько, сколько нужно было на дорогу до берега. Там, куда они отправятся с края Большой Воды, им уже не понадобится нежное мясо горных грызунов, хотя история далеких сородичей ничего не говорила о том, чем они будут питаться, когда, воссоединенные, достигнут круга песни. Но даже если ценой осуществления этого будет голод больший лопурского, стая была готова пойти на это.

Три отмеченных детеныша были размещены в трех точках круга на равном расстоянии друг от друга. Черный песок был влажнее, чем обычно, он намочил их мех на подогнутых лапах, однако эта влажность лишь усилила белое сияние отметин.

Появление видений на этот раз не было медленным и постепенным. В момент, когда Тул достиг зенита, воздух в круге стал сильно искриться, а обычное потрескивание переросло в оглушительный шум. Мех собравшихся членов стаи вмиг вздыбился, словно в ответ, откликаясь множеством голубоватых поблескиваний на зов из внутренности круга.

Белые полосы на трех пятых лапах превратились в веретена, которые стали спрядать уроженцев двух миров в единую огненную нить, дрожа от мощности сил, соприкасавшихся над ними. В круге, искрясь, начали появляться фигуры, быстро его заполняя, пока их не стало столько же, сколько и членов стаи. В тот же миг искры исчезли, а грохот превратился в приглушенный звук, доносящийся словно откуда-то из глубины Большой Воды.

Оставляя теперь за собой во влажном песке двойные мелкие следы, фигуры сородичей стали размещаться по границе круга, образованного стаей, составляя пары с ее членами. Только перед детенышами с отметиной не встал никто. Те продолжали дрожать всем телом, стараясь до назначенного момента обуздать внутри себя кипение сил, страстно желавших извергнуться наружу.

Это освобождение в конце концов произошло, когда Тул облил пучину Большой Воды бирюзовым светом. В трех точках круга возникло сильное сияние, сопровождаемое треском, и тогда он начал вращаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, кружа пары разнородных существ, которые стремительно соединялись в одно. Образовавшийся светящийся круг пропахивал глубокую борозду в песке, разбрасывая в стороны черный кварц, а по берегу разносился неистовый крик, по сравнению с которым завершающий клич звездной песни стаи был все равно что убогий шепот перепуганных хамший.