Четвёртый круг

Неожиданно Холмс прикусил свою тонкую нижнюю губу, как всегда, когда старался сдержать нарастающую ярость. Когда он продолжил, голос его стал тише, но все еще подрагивал от злости.

— Прошу тебя, Ватсон, во имя дружбы, не упоминай при мне больше эту… эту… породу…

— Но разве не ты сказал, что и они — клиенты Муратори? — попытался я оправдаться.

— Прошу тебя, Ватсон! — его голос повысился на октаву.

— Ладно, ладно, — ответил я. — Хорошо, ну и кто же тогда скрывается под загадочным «М»?

Прежде чем ответить, он выдержал паузу, два или три раза глубоко вздохнув, видимо, стараясь прийти в себя, но и ради эффекта тоже. Холмс на самом деле — несостоявшийся артист.

— Моя злая судьба, — проговорил он наконец так тихо, что я едва его слышал. — Мое проклятие. Мориарти…

4. Сыр и тога

У нас новый гость.

В храме становится довольно забавно. Собирается жизнерадостная мужская компания, целиком занятая собой, а обо мне никто не заботится. На самом деле, они меня даже и не замечают. Я стала олицетворением брошенной жены, о которой вспоминают только когда возникает какая-нибудь необходимость, а в другое время и не вспоминают. Раньше я думала, что такое возможно лишь в плохих романах, а теперь убеждаюсь, что только плохие романы и соответствуют жизни. Всё сплошные стереотипы, Боже мой!

Не хватает только, чтобы они играли в карты и пили — и тогда все будет словно списано из какой-нибудь мелодраматической истории из женского журнала, которыми Шри, ведомый некими темными побуждениями, меня просто пичкал неделями после первого включения. Неужели нельзя было дать мне лучшее образование, уж коли он решил воспитывать меня на литературных образцах? Его библиотека полна книг, составляющих основу великой литературы, а большинство этих произведений находится даже и в моей базе данных; тут всё — от Гомера и далее.

Однако господин это оставил для собственного наслаждения, а на меня вывалил всякий мусор. Впрочем, это разумно — что бы он делал с Еленой, леди Макбет или Анной Карениной? Разве они бы были столь терпеливы? Глупости! Его незрелости нужна лишь гейша, а поскольку их уже давно нигде нет, кроме как в дрянных любовных романах, — вот и причина, почему я воспитывалась в такой дурной среде.

Между делом я, правда, познакомилась со всей классической литературой — разумеется, по собственной инициативе и в основном тайком от Шри, — но то, что было вложено в меня в ранней молодости, берет во мне верх. Что делать, человеку суждено долго искупать грехи своей юности. Жаль, а ведь я могла бы устроить ему здесь, в джунглях, маленькую хорошенькую Троянскую войну, заставить его окровавить руки по локоть ради достижения власти или хотя бы могла найти своего Вронского. Мне кажется, что последнее задело бы его больше всего…