Четвёртый поросёнок

— Прямо сейчас не получится, да и с ногой у вас… А вот через через месяц-другой, полагаю, у нас появится достаточно аппаратов для организации обучения воздухоплаванию в одной из старых лесных школ. Если дело пойдёт хорошо — распространим опыт шире.

Глава 7 Капитан Савельев

Василий Савельев, вечный капитан, поморщился от невнятного гула за стенкой и продолжил штудировать список погибших, представленный стоявшим тут же навытяжку молодым сержантом Гаврилко.

Ещё недавно, командуя взводом, он помнил в лицо, и по прозвищам всех ребят в роте, и почти каждого из них — по фамилии и имени. Но, чтобы возместить потери роты, не только ободрали как липку разведку батальонов — просто начали брать всех желающих, обладавших хоть какими-то специальными навыками. Потери среди этого набора, естественно, были еще большие, и теперь в списке встречалось немало незнакомых фамилий, а ему, временно исполняющему обязанности командира роты досталась куча работы, после которой мучительно тянет напиться.

Хотя, казалось бы, писать похоронки незачем, и отсылать тоже — портал-то накрылся. Следовательно — связь с Землей потеряна, скорее всего, навсегда. Однако начальство, новое, назначенное Представителем Президента, требовало отчетов. Да и то сказать, у погибших парней могли остаться родственники — как среди личного состава других подразделений, так и среди местного населения. Поэтому списки готовились тщательно, проверялись и перепроверялись, чтобы оставалось совсем немного «белых пятен» — пропавших без вести. Впрочем, о судьбе последних догадаться было нетрудно. Здесь на Прерии говорят так — за два дня не обнаружились, считай всё — искать незачем. Это не Земля, тут человек далеко не Царь зверей, а лакомое блюдо для представителей весьма агрессивной фауны.

— Кто там, в коридоре? — спросил Савельев сержанта, устало потирая шею и пытаясь в очередной раз прислушаться к неясному шуму. Стены здания, предоставленного тому, что осталось от роты, были сделаны со всей основательностью, свойственной местным, так что звуки из других помещений проникали в комнату весьма неохотно.

— Да баба одна, — передернул плечом Гаврилко, — требует, чтобы допустили к начальству, да так убедительно, что выдворить никак невозможно.

— К какому начальству? — нахмурился Василий, с трудом соображая — пара бессонных ночей давала о себе знать.

— К вам, товарищ капитан!

Откинувшись на спинку массивного кресла, Савельев на мгновение прикрыл отяжелевшие веки, но тут же спохватился, кивнул Гаврилко — совсем ведь юнец — свежее личико, даже усики лишь пробиваются едва-едва. Недаром за глаза его Гавриком зовут.

— Пригласи.

— Есть!

— И пусть зайдет лейтенант Фролов, и… кто там сегодня дневальный?

— Антипов, товарищ капитан!

— Вот. Антипова тоже позови. Или нет, стой. Позовешь их позже, минут через… — и сообразив, что не знает, сколько понадобится времени этой скандальной особе, махнул рукой: — Сам их вызову.

— Есть!

— Давай, сержант, посетительнице скажешь, чтоб поднималась, а остальных шугани. Поздно уже, всё остальное завтра. Понял?

— Так точно! Разрешите идти?

Гаврик ушел, и Василий все же прикрыл глаза — совсем ненадолго, пока женщина добирается. Это ведь только кажется, что от приёмной до кабинета два шага, а на самом деле, прямого сообщения тут нет из-за пролома, оставленного попаданием снаряда. Надо сперва спуститься на первый этаж, по кругу обойти и только потом…

Проснулся он рывком и сразу выпрямился, удивленно оглядываясь и ощущая себя гораздо бодрее. Женщина, да что там, девчонка молодая, восемнадцать от силы, чинно сидела перед его столом, выпрямившись и глядя с сочувствием. Одета несколько патриархально, но широкая юбка и блуза в талию ей к лицу.

— А-а, пришли, — пробормотал капитан, чтобы сказать хоть что-то.

— Уже минут сорок как, — кивнула посетительница, отвечая настолько же низким, насколько и мелодичным голосом, никак не вяжущимся с её хрупкой фигуркой.

— Что ж не разбудили? — без капли раскаяния осведомился капитан, хватая стакан с остатками давно остывшего чая и опустошая его одним глотком.

— Дак куда спешить, товарищ капитан, коли я уже здесь. И потом, сон для мужчины — первейшее дело. Ну, разбуди я вас! Как со злым да голодным говорить? Ведь не уважите!

Едва не поперхнувшись от её рассуждений, Савельев глубоко вздохнул, отгоняя остатки дремоты и резонно заметил:

— Так я же только выспался, а от голода это, увы, не спасает.

Посетительница улыбнулась с видом весьма загадочным, и неторопливо вытащила из стоявшего на полу баула завернутый в одеяло котелок емкостью литра эдак на три.