Четвёртый прыжок с кульбитом

Глава десятая, в которой не надо бояться густого тумана. Надо бояться пустого кармана

На пандусе приемного отделения кипела жизнь. Если слово «кипела» применительно к такому печальному месту, как это. Подъезжали белые машины, кого-то вносили, кого-то выносили. По больничному двору поспешали врачи и сестры, в разных направлениях ковыляли хмурые люди. Покалеченными муравьями они тащили прочь свои забинтованные конечности. Возле древнего «пазика» с черной полосой плакали родственники - там выгружали тело, накрытое простынкой.

Ничего нового, обычная суета городской больницы скорой помощи. И примета, и изнанка большого города - даже вдали от распахнутых дверей здесь пахло кровью и болезнью. Хотя привыкнуть к такому невозможно, каждый раз оторопь берет. Жизнь штука переменчивая, только вот этих изгибов нам не надо. А поговорка «хочешь жить, умей вертеться» приобретает здесь особый смысл. Уж лучше хорошенько повертеться, чтобы выкрутиться на раннем этапе и не загреметь в катафалк.

И еще заевшей пластинкой в голове крутилась одна мысль: что случилось? В том, что первый удар принял на себя Антон, сомнений не было. Кому это надо, и зачем? Разобраться хотелось немедленно, только мутная голова подвигов пока не позволяла. Неизвестные боги по башке треснули так, что ум за разум зашел.

У медицинского автомобиля «Боксер» ребята со мной распрощались - внутрь пустили только Анюту. Скривившись от щелчка фиксатора носилок, я сумел выдавить одно слово непослушными губами:

-      Антон?

Анюта оглянулась на фельдшера скорой помощи, по ходу прилаживающего мне капельницу. Тот был занят своим делом, регулировал частоту мелькания пузырьков.

-      Жив, но в реанимации, - она наклонилась к уху. - Верка тоже там. А бабушка ее совсем плохая. И еще: Андрей Гутаров погиб. В сердце убили, насмерть...

После этих слов Нюся залилась слезами, и рыдала до самого конца поездки. Так что добиться подробностей мне не удалось. Какая бабушка? Что с Верой? И что же у них там, черт побери, случилось?

Палату мне назначили скромную, трехместную. Но две койки оставались пустыми. И едва меня переложили на высокую кровать, как вошел лысый доктор. Такое ощущение, будто после странствий домой вернулся, а лысый доктор, добрый член семьи, только этого и ждал. Он померил давление, заглянул в рот, внимательно послушал сердце и легкие. Молча посветил в глаза, и тихо вздохнул. Даже своих обычных прибауток не выдал. В конце концов, положив руку на забинтованный лоб, снова вздохнул:

-      Хреново, Михалыч? Тошнит?

Я лишь согласно моргнул в ответ. А чего тут говорить? Мысли в сотрясенном мозгу ворочались вяло и заторможено, будто снулая рыба на безводье.

-      Вот и я так думаю, - доктор оглянулся на Нюсю, успевшую нацепить свой белый халат и шапочку. - Побитая голова - это не шутки, так что свежие продукты от вас мы увидим не скоро. Постельный режим, понятно? А пока отдохните немного. Кушать нежелательно, скоро вас повезут по камерам: КТ, МРТ, УЗИ, рентген. Потом поговорим. Вопросы, знаете ли, накопились.

-      Свежие продукты будут, - буркнула Нюся ему вслед. - Но позже.

-      Чего? - он обернулся.

-      Альберт Эдуардович, вот, возьмите, - Нюся протянула деревянную коробку.

-      Хм... Однако, - он опустил очки со лба. - Бурместер, Колейта Порто, 1965. Если это не подделка...

-      Не подделка. Мне на день рождения подарили, папа из Африки привез. А я крепленое вино не очень люблю. Если вам понравится, еще достану.

-      Анечка, покажи мне мужчину, который откажется от глотка настоящего портвейна! Правильное вино отличается невероятно высокой концентрацией вкуса фруктов: инжира, чернослива и марципана. Старый портвейн, кофе, шоколад... Эти слова звучат как самая красивая музыка мира,- вернув очки на лоб, доктор пытливо уставился ей в глаза. - Ладно, моя милая, это лирика. Говори, что тебе надо.

-      Мне в реанимацию нужно, на ребят посмотреть, - честно призналась Нюся. - Без вашего разрешения не пускают.

-      А чего там смотреть? - насупился он. - Нечего. Больные спят, ситуация под контролем. Так что нет. Сегодня - точно нет. А завтра посмотрим.

Ну, рыжая лиса! А мне так не предлагала португальского нектару, жажду утолить летним вечером. Увидев критику в моих глазах, она принялась оправдываться:

-      Ничего, Антон Михалыч, это не последняя! У меня еще крымский «Розовый мускат» есть, и херес «Массандра».

Вот, дожились. Херес! Редкий, божественный напиток, и даже лекарственный. Он защищает сердце и предохраняет от сердечных приступов. В Англии лекари выписывают рецепт так: херес чистый, ежедневно, по чуть-чуть. Его не обязательно охлаждать, и следует пить мелкими глотками - до еды, после еды, и во время еды. Такие важные детали, а мне о непоследней бутылке она сообщает последнему. А ведь херес прекрасно сочетается с летним вечером и стерлядью горячего копчения! Блин, это я узнаю в тот момент, когда херес мне нельзя, а копченую стерлядь никто здесь не предложит.