Четвёртый Рим

Зажимая ногами ткань юбки, опускаюсь на промасленный паркет и пригибаю голову низко-низко к тесно сжатым коленям, почти касаясь их лбом. Это слишком сильное, слишком изматывающее напряжение, от которого хочется стонать, как от зубной боли — с одной только разницей. Это самая приятная и волнующая боль на свете, а я… Я справлюсь. Это все нервы.

Все будет хорошо. Я просто накрутила себя — с такими разговорами попробуй не накрути!

«Привет! А ну быстро и прям щас сказала мне, где ты и что делаешь. У меня? А в чем одета? Слушай, нафига тебе этот твой сарафан? Давай, снимай. Снимай, говорю, у меня там жарища в такое время. Не парься, можешь гулять только в трусах. А можешь и без. Меня ж там нет — пока… Женька! Эй, ты чего зависла? Чего молчишь, я здесь!»

«Здарова! Чего не отвечала? А, в ванной была? На этом месте подробнее. Что значит, никаких подробностей? Нет, Женька, так не пойдёт. Мне как раз нужны все подробности. Я тебя уже два долбанных месяца в этом джакузи представляю. Можно сказать, моя эротическая фантазия, самая популярная, когда… Что значит замолчи? Нет, ни фига, давай, слушай! Чтоб понимала, как у меня крыша едет, пока ты… Так, стоп! Все, прекрати орать, подробности гони, сказал!»

«Эй, ты как там? Не спишь? Про меня, наверное, думаешь. Не про меня? А че так? Да ла-адно, Женька, признавайся, я никому не скажу. А я про тебя думаю. Да, без приколов. Что? Потому что скучаю, пиздец. Сам не ожидал. Хочу уже вернуться, и чтоб ты меня встречала. Круто, конечно, если б еще голая и в кровати, но ты не согласишься. Что-о? Согласишься? Бля, ещё слово, я сейчас пешком выдвинусь! Да, из соседней области, похер!»

Стоит ли удивляться, что после таких разговоров я несусь на первый этаж по первой же его требовательной смс-ке: «Перезвони» и, перепрыгивая через три ступеньки, громко кричу:

— Телефон! У кого трубка?! Дайте мне трубку! Надо позвонить, срочно!

— И зачем так орать? — только что проснувшийся Орест едва успевает увернуться, когда я пробегаю мимо, чуть не сбивая его. Тут же торможу, глядя на него недобрыми взглядом:

— У тебя?!

— Что — у меня? — видя, в каком я состоянии, он резко делает шаг назад. Кажется, после того эпизода с кофе он все ещё немного побаивается нашего взаимодействия.

— Трубка!

— Какая?

— Радиотрубка с подстанции!

— Тю, блин… Нет, не у меня, и нечего так кидаться. У Маринки она, — и тут же вопит на весь первый этаж предательским голосом: — Марино-о-о!! Гони телефон! Не то тебя Женька щас придушит, она меня уже бьет!

— Ты очумел?! — ещё громче кричу я на его. — Я тебя и пальцем не трогала!

— Вот-вот, она все отрицает! А сама только что…

— Ребя, ну, бля… что вы тут устроили, — возле лестницы, на которой горланим друг на друга мы с Орестом появляется взлохмаченная Маринка с трубкой радиотелефона в руке. Кажется, она опять спала, и мне становится ужасно стыдно — с тех пор, как я, сама того не замечая, поселилась здесь, я все время бужу её и не даю отдохнуть.

— Извини, Марин, — обращаюсь к ней примирительным тоном, слыша, как сзади насмешливо фыркает Орест. — Я просто… искала телефон. Все в порядке, я никого не била. Мне просто надо позвонить.

— Что, кренделю своему? — тихо посмеиваясь, она протягивает мне трубку. — Передавай привет и скажи, что он охуел. И если завтра не приедет, я его от заказчика отмазывать не буду, которому он заготовки торчит. Он знает, о чем я. Просто передай.

— Да… но это по моим делам. Я же не только Роме звоню… — удивляясь, как быстро в этом доме я стала каким-то придатком к Ромке, неубедительно вру я, пытаясь отстоять свою независимость. Но, видимо, это выходит недостаточно правдоподобно.

Потому что в два голоса в ответ на мои слова смеются уже Маринка и Орест:

— Ну всё, не парься, что тут такого? — флегматично пожимает плечами Маринка. — Со всеми бывало, когда вопрешься в кого-то одного, и как дурак ходишь. Мне кажется, даже выражения морды лица при этом одинаковое, да, Орест?

— Один в один.

— Какое? — не понимая, о чем они говорят, переспрашиваю я.

— Припизженное, — отвечает мне Маринка. — Вот у тебя сейчас точно такое. Так что давай, звони Ромео, только не забудь ему про заказчика сказать. Иначе он завтра припрется забирать либо аванс, либо заготовки, а мне тут скандалов лишних не надо. Я, может, последние две недели в этой хате спокойно пожить хочу, ясно?

— Ясно… Спасибо, передам. Ну, я пойду. Я ненадолго. Если надо позвонить — стучите, я сразу отдам трубку.

И снова они ржут в два голоса, а я снова не могу понять, в чем дело.

— Ненадолго — это опять часа на два, да? — чувствуя невидимую защиту от Маринки, подкалывает меня Орест. — Я в прошлый раз пытался к тебе достучаться, так ты меня послала. Что, не помнишь?

— Я? Нет… — поражённая такой выходкой со своей стороны, которая совсем не отложилась у меня в памяти, так я была увлечена разговором с Ромкой, тихо отвечаю я.

— Вот, видишь, Марино! А ты мне не верила! Я тебе говорил, что она против меня что-то имеет, а ты — нет, нет, тебе все кажется.