Четвёртый шкаф

Он поднял механический шприц и осторожно занес его над сердцем Карлтона. Тот ахнул и не успел даже попытаться увернуться, как Уильям погрузил длинную иголку ему в грудь. Карлтон закричал, но потом будто со стороны осознал, что кричит мальчик в углу. Карлтон хрипел и ловил ртом воздух, но не мог произвести ни звука. Грудь горела в ослепительной агонии. Кровь намочила рубашку, и она прилипла к коже, пока он, связанный, бился в конвульсиях.

– Тебе стоит надеяться, что мой маленький эксперимент к чему-то приведет, поскольку я сомневаюсь, что ты выживешь, – спокойно сказал Уильям. Он кивнул в сторону кабелей, и Карлтон упал на пол. Боль в груди была просто невероятной, словно в него пустили пулю. Изо рта полилась кровь, закапав на пол, и Карлтон сжался, зажмурив глаза. Боль усилилась. Пожалуйста, пусть это пройдет, подумал он. Пожалуйста, не дай мне умереть.

– Может, прямо в сердце было уж слишком, – посетовал Уильям. – Но в этом-то и смысл – учиться на ошибках.

Он перевел взгляд на светловолосого мальчика, который по-прежнему плакал, съежившись в углу.

Глава пятнадцатая

В темноте бесконечным эхом отдавались шаги. Кто-то ходил взад-вперед в закрытом помещении.

– Ты меня слушаешь? – зазвенел чей-то голос.

Чарли потерялась. Она как будто вращалась в темноте и тишине, пытаясь выбраться на поверхность из непонятной бездны.

– В отличие от тебя, – проговорила вторая, невидимая Чарли, – я была настоящая. Я была настоящей маленькой девочкой, которая заслуживала внимания, а им заваливали тебя. Ты была ничем.

Чарли открыла глаза. Комната продолжала крутиться. Она попыталась дышать, но воздух почему-то не мог ни войти в легкие, ни выйти из них. На полу в нескольких метрах перед ней лежала кукла. Она судорожно потянулась к ней, словно за глотком воздуха.

– Хочешь знать, откуда берется моя ненависть? Не из машины, в которой я живу, и не из прошлой жизни, если ее так можно называть.

Чарли впилась в пол ногтями, не в силах двинуться. Она схватила куклу кончиками пальцев и пододвинула ее ближе.

– Я ненавижу, потому что даже сейчас меня недостаточно, – прошептала Элизабет и расправила гладкие металлические пальцы перед своим лицом. – Даже после этого, воплощая единственную вещь, которую и правда любил отец, я остаюсь недостаточной. Потому что он не может это скопировать, не может сделаться таким, как я, – в голосе снова зазвучал гнев. – Он не может воссоздать то, что случилось со мной, или слишком боится пробовать на себе. Я выбралась из тюрьмы, восстала из пламени и руин последней неудачи Генри и пришла к отцу. Я подарила себя ему, чтобы он изучал меня, использовал, узнал тайну моего появления. Но он по-прежнему хочет получить тебя.

Чарли вскарабкалась на четвереньки и поползла к коридору. Элизабет это словно не волновало. Она медленно пошла вслед за Чарли, не пытаясь ее поймать, – просто не теряя ее из вида.

– Возможно, он способен воссоздать тебя. Генри каким-то образом вложил в тебя свою частицу. Такого мы еще не видели. Это… уникально.

Чарли продолжала ползти. К ней начали возвращаться силы, но она двигалась медленно и неуклюже, стараясь как можно дальше отодвинуться от Элизабет. Чарли осмотрела коридор, пытаясь найти любую, хоть какую-то вещь, которая дала бы ей преимущество.

Дверь в следующую комнату была открыта, и она увидела письменный стол. На нем лежало круглое каменное пресс-папье. Не увеличивая скорости, Чарли проползла по комнате, волоча ноги, как будто ей было больно. Сзади слышались медленные терпеливые шаги Элизабет.

– Можешь дать мне зеленый? – обратился к нему голос.

Карлтон моргнул. Он сидел прямо, но чувствовал себя наполовину во сне, как будто грезил наяву.

– Зеленый, – повторил тонкий голос. – Пожалуйста?

Карлтон опустил взгляд в поисках чего-то зеленого. Пол оказался черно-белым, и кругом было довольно-таки темно. Над листком бумаги сгорбился маленький мальчик. Он что-то рисовал. Карлтон поднял взгляд. Мы под столом. Под столом в пиццерии Фредди. На плиточном полу были разбросаны рисунки и валялись пастельные мелки, высыпавшиеся из коробки. Карлтон увидел зеленый мелок, укатившийся к стене, взял его и передал маленькому мальчику, который взял его не глядя.

– Майкл, – сказал Карлтон, узнавая.

Майкл продолжил рисовать.

– Где?..

Карлтон осмотрелся, но так и не понял, что это за место. Пиццерия была ярко освещена, но Карлтон видел не больше чем на полтора метра вокруг, как будто все остальное скрывала завеса тумана. Он осторожно высунул голову из-под стола, но от яркого света стало больно глазам, и он прикрыл их ладонью, вползая обратно. Майкл не двинулся с места, он упорно и сосредоточенно рисовал, нахмурив лоб. Карлтон изучил рисунки на полу со странным чувством, словно что-то было не так. Я не должен здесь находиться, подумал он, но какая-то его часть чувствовала себя абсолютно на своем месте.

– Что ты делаешь? – прошептал он Майклу, и тот наконец поднял глаза от бумаги.