Четыре

Но вернусь к тому, что я не люблю историй с печальным концом. И наверное, надо рассказать о том, как с помощью Василия Абдурахмановича и Николая Петровича мы уладили все вопросы с загсом и начали оформлять документы на удочерение. Настя при этом, похоже, передумала болеть. Она летела! Она наслаждалась каждым днем возвращенного детства. Эх, если б вы знали, какое это счастье в современном мире, если ребенок интересуется не гаджетами и компьютерными играми и просит почитать на ночь книжку или сам тебе читает вслух! Этого не купишь ни за какие деньги! Этого не бывает по приказу! по щелчку пальца!

А ведь рядом была Аглая, которая включилась уже не в игру, а в жизнь, и, надо признаться, у нее это получалось лучше, чем у меня, на том простом основании, что она была женщина. Женщиной она стала и для меня. Не ждите, я эту повесть рассказываю не для того, чтобы сейчас долить сюда эротики, для этого есть средней руки литературные онанисты, которым больше нечем привлечь читателя, кроме как более-менее талантливо распалять его похоть. Я же ограничусь тем, что скажу: Аглая, неожиданно для себя став матерью, умела и оставаться женщиной, той женщиной, о которой я рассказывал вначале, – за которой хотелось идти. Быт, хобби, друзья и время таких женщин не съедают. Аглая знала себе цену, но и знала, что за эту цену надо выдерживать конкуренцию. Однажды мы посмотрели с ней фильм Эмира Кустурицы «По Млечному Пути» с несравненной Моникой Белуччи, которой на момент съемок в фильме было пятьдесят два года, но предстала она в фильме такой, что двадцати-тридцатилетним красавицам рядом с ней нечего было делать. Я хотел было сказать об этом завороженной и плачущей над последними кадрами фильма Аглае, но хорошо, что быстро сообразил: рядом со мной собственный вариант Моники Белуччи. Только один раз она поставила меня в тупик неожиданным вопросом – считать ли наш брак формальным или если принимать все события как Божий Промысл, то следует ли считать его благословленным на Небесах. Впрочем, ответить я ей не успел, потому что она избавила меня от рассуждения на эту тему простым, чисто женским ответом на всё.

– Знаешь, – сказала она, – а какая разница, если мне с тобой хорошо? А тебе?

– Ты еще спрашиваешь?

Она улыбнулась той самой улыбкой, какой, наверное, улыбалась растерянному Адаму обольстительница Ева.

…Я не люблю историй с печальным концом…

* * *

Первым нам позвонил Николай Петрович. Он, разумеется, спросил, как там Настя, и, получив ответы на все банальные вопросы, напомнил, что нужно пройти контрольное обследование. По его голосу я понял, что он чего-то недоговаривал. И я буквально стал вытягивать из него всё недоговоренное…

– Тут такое дело… Контрольное обследование пройти надо, но на нем вдруг очень рьяно стали настаивать органы опеки. Возможно, это связано с тем, что на подходе документы об удочерении… Но…

– Что – но? – нетерпеливо потребовал я.

– Да… Вы приедете… Я скажу…

Не успел я положить трубку, как мне позвонил самый добрый татарин из всех, которых я знал, Василий Абдурахманович.

Он заговорил вдруг настораживающим печальным голосом.

– Да вы что все, сговорились? Что происходит? – спросил я уже раздраженно.

Василий Абдурахманович ответил, что приедет в больницу, когда мы привезем Настю на обследование, и там мы поговорим не по телефону.

Мне оставалось только пожать плечами, но на все вопросы вдруг ответила наша ясновидящая Настя.

– Они снова хотят забрать меня? – даже не спросила, а вопросом сообщила девочка, когда я отключил мобильный.

– Кто? – напряглись мы с Аглаей.

– Иностранцы. Они уже хотели. Когда я сильно болела. Ковид им помешал. Они, наверное, заплатили за меня. Я смотрела по телевизору, как детей продают за границу.

Мы с Аглаей тревожно переглянулись. Мы уже давно поняли, что Настя ничего попусту не говорит.

– Ты звонил директору детдома? – спросила Аглая, пока Настя была в ванной комнате.

– Звонил.

– И что он сказал?

– Молиться…

Аглаю мой ответ нисколько не удивил и не раздосадовал. Она окинула гостиную внимательным взглядом, точно пыталась найти затерявшегося в быту Бога. Потом приняла нужное решение:

– Так, значит, пойдем в монастырь. Благо, что недалеко.

Выглянула в окно, где застыла перед первыми заморозками стальная хмарь, из которой выпадали, словно огонь свеч, золотые купола храма за монастырской стеной.

– Собирайтесь! – скомандовала мама Аглая, когда в комнате появилась Настя.

Последнюю уговаривать не пришлось и ничего объяснять – тоже.

Но в монастырском дворе, когда мы еще не вошли в храм, нас встретило неожиданное препятствие в виде инокини с метлой. Вполне себе молодая женщина обратила на нас взор, когда мы осеняли себя троекратным крестным знамением у входа. Взгляд ее остановился на обтягивающих фигуру Аглаи джинсах. Следует признать, платок на голове не очень-то спасал этот несколько вызывающий для обители вид.

– Что ж вы в штанах-то в храм. Да еще в таких, – тихо, но жестко заметила сестра, неторопливо помахивая метлой.