Четыре четверти

– Истинная слизеринка, – отмахнулся он. – Сразу адаптируешься. Не всем дано, – мы поднимались по ступенькам, затаптывая белые носки. – Вот мне, к примеру, не лень оценить их реакцию. Руки чешутся эксперимент поставить, – открыл дверь, мы вошли в прихожую. – Им, в деревнях, развлекаться нечем, а мы, бац, неопознанный объект, – слева, у входа – кухня, мы туда – тенями, глуша голоса. – Хоть вайфай ловит, – похвастался, будто сам его только что изобрёл. – Музыка есть, жить можно, – спохватился, выключил шумный iPod. Ненадолго выключил.

– Не оценят, поверь, – возразила я. Холодильник раззявил пасть, привлекая бесчисленными кастрюльками, коробочками, баночками, блюдцами. – Разве коситься начнут. Папе-то не до того…

Марк извлёк тарелку с оладьями, прикинувшись, что пропустил последнее мимо ушей. Он знал, что взять головой, что отбить мочкой.

Мы сидели прямо на паркете, обделив вниманием диванный уголок под кожу. Вгрызались в подрумяненное тесто. Дома была пицца на заказ, суши с доставкой, обеды из ближайшего ресторана. Не то. Я вполголоса объясняла, почему не стоит экспериментировать. Брат, с набитым ртом, торопливо проглатывая, чтобы я разбирала смысл слов, был категорически не согласен. Говорили, как раньше. Говорили, споря. Чему, оба, ужасно радовались.

Дом оживал. Двери не хлопали. Топот ног и ножек. Звук голосов и голоска. На диване, в наушниках, мы замолчали. Кто-то искал очки. Кто-то распутывал бигуди. Я продиралась через тернии к звёздам, гуляла по дремучим зарослям лесов, босая, в светлом платье, с распущенными волосами в лентах плюща, зеленокожая. Полновесная девушка заглянула к нам, сказала свой «Привет» и скрылась в ванной. Начались трудовыебудни.

– Вот вы где! – командный голос тёти распугал ручных воронов. Ударил, возвращая на кухню. Тётя, Юлия Олеговна, оказалась высокой, статной женщиной. Я приклеила к ней словосочетание «Чернобровая казачка». Широкоскулая, сероглазая, с мясистым носом, небольшим ртом в улыбке, ляпнула в глаз пятном халата.

– Здрасьте, – остро улыбнулся Марк.

Учительница русского языка и литературы, словарная и непререкаемая, как законы правописания, тётя излучала власть. Она перемещалась по комнате, вынимала продукты из холодильника, ставила сковороду на плиту, вливала в неё шипящее растительное масло, не переставая притом говорить.

– …давным-давно надо было приехать, – объявила нам, разбив на сковородку пять или шесть яиц. – И чего вы так рано вскочили? Отоспались бы. Всё равно дождит и грохает, не прогуляться даже, – в наушниках, безвольно повешенных на шее брата, заиграл Pink Floyd. Я приободрилась. Даже приосанилась. Марк простукивал пальцами: «We don’t need no education». – Вот дождик перестанет, можем в лес съездить. Там такой воздух! Не надышишься! Сосны кругом… – Я завороженно следила за его узкими пальцами с аккуратными ногтями.

«И как в такой маленький рот помещается такое количество звуков?» – подумала, нащупав коленкой ногу Марка. Образовалась связь. Тепло поднималось, от ноги, по всему моему телу.

– Что на завтрак? – появилась на пороге давешняя девушка, со стрижкой. Лицо выражало недовольство всем на свете (в свете была виновата, очевидно, мать). Широко расставленные глаза, вздёрнутый нос, накрашенные веки и редкие брови. Фигура какая-то… расплывчатая, за джинсами и толстовкой.

– Глазунья с колбасой. Остальное можешь сама разогреть, – повернулась к ней тётя. – Да, с Марком вы уже знакомы, а это Марта, может, подружитесь…

– Я сама разберусь, с кем мне дружить, – взбрыкнула дочь. – Прости, ничего личного, – в мой угол. – Я Таня. Просто мама вечно хочет меня с кем-нибудь свести, а мне никто не нужен. – Села с нами. Подозрительно оглядела меня. С приязнью улыбнулась брату (двумя рядами мелковатых зубов). «Так уж и не нужен, – сжалось в животе. – Только попробуй, сучка».

Наступила на ногу Марку. Он вопросительно приподнял брови, но ступню со своей не стряхнул.

– Хотите съездить в школу? – предложила Таня, глядя на одного Марка. – Так, посмотреть. Папа же нас отвезёт сегодня, да? – убедилась: да, отвезёт. Яичница скворчала. Гадюка шипела под моим лицом.

– Думаю, мы ещё успеем от неё устать, – ответила я за двоих.

– Марк? – кузина повторила попытку, – ты как, поедешь?

– Марта не хочет, ты же слышала, – беспечно кинул он. – Успеется.

По тому, каким взглядом обмерила меня Таня, я поняла, что на корню срубила саму возможность нашей дружбы. Гордая победой, откинулась на спинку. Марк встукивал в клеёнку ритм. Я расслабилась и…

…на какую-то секунду стала не собой, а Таней. Меня прибил захлёб. Если бы чувство могло говорить, оно сказало бы: «Дура, на что надеялась? Где он, где ты. В зеркало глянь, потом улыбайся». Меня с ног до век окатило отчаянием. И я вернулась в Марту. Расслабляться было не лучшей идеей.

В гостиной, соседней с кухней, работал телевизор. Ребёнок впитывал мультфильмы.

Девушка поела и выбежала, пробормотав: «Не опоздать бы».

Я накинула пальто и вышла. Остановилась на веранде, наблюдая, как двоюродная сестра ходит по двору. Пинает камешки. Без зонта.