Четыре чики и собачка

– Так… А куда твой папа возил ребят перед их увольнением?

– Этого я не знаю. Только перед этим он спросил, есть ли у них при себе паспорта. У Полины его при себе не было, им всем пришлось заехать за документом к ней домой.

Это было нечто важное, Вероника прямо чувствовала, что эти показания ребенка дадут ниточку к их расследованию. Вот только тянуть за эту ниточку нужно было крайне осторожно, чтобы не порвать ее ненароком.

А пока что Вероника прервала затянувшийся урок, освободила Стешу от дальнейших занятий и отправилась на розыски Глеба Игнатьевича и его жены, намереваясь объявить им, что Стеше лучше сосредоточиться на шахматах, а им двоим стоит уже начать говорить правду.

Но никого она не обнаружила, супружеская пара отсутствовала, зато Вероника наткнулась на Ульяну, которая сидела перед экраном ноутбука и вновь лила горючие слезы.

– Вот, – произнесла она, – просматриваю эту проклятую запись еще раз.

– Зачем ты себя терзаешь?

– Думала, что мне станет легче. Пойму, какой Антошка был козел, и мне полегчает. Не буду так сильно жалеть о его смерти.

– И что? Помогает?

– Да ни фига! – прорыдала Ульяна. – Только еще хуже становится.

– Тогда убери.

– Не могу!

Вероника подошла ближе и уже протянула руку, чтобы захлопнуть крышку ноутбука, но внезапно замерла, уставившись на экран.

– Это… это что же за комната? – прошептала она.

– Комната? Какая комната?

– Где они занимаются этим… Что это за комната?

– Знаешь, я как-то на комнату мало внимания обращала, – вздохнула Ульяна. – Меня больше само действие завораживает.

– Нет, ты посмотри на комнату! На картины! Разве ты их не узнаешь?

– Ну, знакомое что-то.

– Эти самые картины висят в вашей малой гостиной! Конечно, сейчас там все переоборудовано для занятий Стеши, мебель другая, ковров нет, но картины-то остались! И обои на стенах тоже!

Какое-то время Ульяна молчала. Потом рысью понеслась в малую гостиную, оглядела там все и пришла к выводу, что Вероника права.

– Картины те самые. И висят под нужным углом. Что же получается, Антошка занимался этим… у нас дома? А с кем? О-о-о! Если бы только понять, с кем он это вытворяет, я бы его придушила. Хотя…

– Что?

– Я не понимаю, – растерянно пробормотала Ульяна, слезы на глазах которой моментально высохли. – Мебель стоит так, как это было раньше.

– Раньше?

– Ну, еще до того, как родителям пришло в голову сделать из Стеши музыкантшу. Это уже потом они превратили малую гостиную в комнату для ее занятий музыкой. Забрали оттуда мебель, притащили фортепиано и другие инструменты. А перестановка случилась еще задолго до того, как у нас появился Антон!

– То есть на видео не он? Или видео фальшивое?

– Я не знаю. Может, это и впрямь не Антон?

– Но это его задница!

– Необязательно.

И тут Ульяна ужасно покраснела.

– Что такое? – встревожилась Вероника. – Ты что-то сообразила?

– Да. Понимаешь, когда Антон пришел к нам в дом, то сразу же заявил, что он внебрачный сын папы. Тогда папа попросил доказательства, и Антон их ему предъявил. Ты у меня уже про них спрашивала, а я постеснялась тебе ответить прямо.

– И что это были за доказательства?

– Родимое пятно… Родимое пятно в форме подковы. Оно есть у папы и оказалось у Антона.

– Такого не может быть.

– Нет, конечно. Потом Антон мне признался, что увидел меня на улице и влюбился в ту же минуту. Но потом узнал, чья я дочь, и понял, что войти в нашу семью будет непросто. И придумал этот план с татуировкой!

– С какой татуировкой?

– Ну, родимое пятно у отца настоящее, а у Антона – это ловко сделанная татуировка. Он ее сделал специально, чтобы иметь возможность представиться внебрачным ребенком моего отца. Понимаешь? Ну, чтобы иметь возможность поближе познакомиться со мной. Типа, брат и сестра, могут много времени проводить вместе, никто не увидит в этом ничего дурного.

Но Вероника, в отличие от довольно наивной Ульяны, видела кое-что другое. А видела она опытного афериста, который решил любыми путями добраться до состояния Глеба Игнатьевича. И в мыслях у Антона не было заигрывать с Ульяной. Он надеялся, что Глеб Игнатьевич развесит уши и поверит в ту клюкву, которую Антон усердно ему вешал. Одного не учел мошенник, что Глеб Игнатьевич собаку съел на таких, как он. Мужик сразу же заказал генетическую экспертизу новоявленного сыночка и понял, что перед ним мошенник.

Как уж Антону удалось затем остаться в семье Глеба Игнатьевича и даже получить должность его личного водителя, история умалчивает. Надо полагать, что к этому времени Антон сумел втереться в милость и к Таисии Захаровне, и к Ульяне, и к малышке Стеше, вот женщины хором и заступились за молодого человека, попросив не выгонять его. А Глеб Игнатьевич не стал спорить со своими женщинами, тем более что и сам уже привык за время своего «отцовства» к присутствию в своей жизни Антона.

– А откуда Антон знал, что у Глеба Игнатьевича родимое пятно такой формы? Оно ведь у него, извините, на заднице. И в обычном состоянии должно быть прикрыто трусами, а на пляже – плавками.

– Я не знаю. Узнал откуда-то.