Четыре дня, четыре ночи

«Странно», – подумал мужчина, и, прекратив ощупывать нос, опустил руку вниз к крану, да открыл холодную воду. А когда кран издал плюх, и выпустил из своей внутренности пахнущую ржавчиной рыже-серую воду, подставил под нее сомкнутые вместе ладони рук и принялся умываться, продолжая поглядывать на себя в зеркало, обдумывая то, что пережил во сне.

«Неужели у меня поехала крыша…. Или это было на самом деле… На самом деле приходил демон, ведь нос все-таки болит и…, – Руслан вновь плеснул холодной воды на лицо, успокаивая болевший нос, и подавшись чуток назад от раковины, дотронулся мокрым указательным правым пальцем до засохшей капли крови на трусах и добавил уже вслух, – и капля крови на трусах».

Внезапно в голове пролетели строчки из любимой поэмы Лермонтова «Демон»:

«Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья,
Пред ним теснилися толпой…»

«Да, – продолжил свои мысли Руслан про себя. – Не очень-то приятно встретиться с демоном, так как Тамара после такого свидания прескверно закончила». И вновь всплыли строки из поэмы:

«Могучий взор смотрел ей в очи!
Он жег ее. Во мраке ночи
Над нею прямо он сверкал,
Неотразимый, как кинжал.
Увы! злой дух торжествовал!
Смертельный яд его лобзанья
Мгновенно в грудь ее проник.
Мучительный ужасный крик
Ночное возмутил молчанье.
В нем было все: любовь, страданье,
Упрек с последнею мольбой
И безнадежное прощанье-
Прощанье с жизнью молодой.»

«Умерла Тамара, молодая и красивая, стоило ей связаться с этим демоном. И главное, что обидно и неприятно не уберегли ее стены монастыря», – прошептал Руслан самому себе, будто делясь секретной информацией, и снова посмотрев на свое отражение в зеркале, погладил холодным пальцем нос.

«Наверняка, если этот демон привяжется ко мне, то лобзать меня не станет, во как нос разбил. Ха… ха… ха!» – попытался поддержать свои мрачные мысли смехом Руслан.

Но в квартире, где царем была тишина, его негромкий смех не смог разлететься, он выпорхнув за дверь, мгновенно стих, словно погасшая от дуновения ветерка свеча. А тот смех, что наполнил ванну, отскочил, отозвавшись эхом от керамической плитки и подлетев обратно к судорожно вздрагивающему телу Руслана замер подле него.

Порывисто выдохнув, мужчина закрыл кран, и вода не мешкая закончила вытекать из его покрытого белым налетом, изогнутого носика, а миг спустя перестала журчать, убежав вся по серой, давно немытой раковине вниз, в распахнутую бесконечную пропасть-канализацию. И когда в ванне воцарился тот же правитель, что и во всей квартире под именем «тишина», в кухне, что-то громко дзинькнуло, и услышал Руслан, как оторвалась от кухонного носика крана огромная капля воды и зажужжав, бахнулась прямо в чашку с недопитым кофе.

«Скорей в ропату!» – промелькнула в голове мысль, и громко загудел внутри набат бум… бум, вызывая жуткий страх и испуг.

Руслан в тот же миг развернулся, и, потушив в ванне свет, побежал в комнату. Он подскочил к шкафу, открыл его зеркальную створку, и, схватив висящие на вешалке джинсы, принялся одевать их. Затем все также поспешно сорвал с вешалки синюю толстовку, и, натянув ее через голову, быстрым шагом вышел в коридор. Взволнованно и прерывисто дыша, он протянул руку, снял с крючка куртку, и только всунув руки в рукава, еще даже не одев ее на себя полностью, услышал блинь… блинь, сигнал сообщения по мобильному телефону. Засунув левую руку в карман куртки, где позавчера оставил свой сотовый, мужчина вытащил его оттуда, достав, словно из глубокой пропасти, нажал на кнопку разблокировки, и в тоже мгновение окошко в телефоне ярко вспыхнуло необычным багряным светом, а по нему побежали слева направо черные слова:

«Я тот, которому внимала
Ты в полуночной тишине,
Чья мысль в душе шептала,
Чью грусть ты смутно отгадала.
Чей образ видела во сне.»

Руслан прочитал строчки из поэмы Лермонтова, и оторопело поглядел на бегущие по экрану слова, потом нажал на клавишу «назад», надеясь прочитать, кто прислал это сообщение. Однако телефон, будто не подчинялся ему и клавиши не реагировали на нажатие, а черные слова продолжали показывать строки поэмы и двигаться по багряному экрану. Руслан гневно потряс телефон, а секунду спустя пропали и слова, и багряность экрана. Еще мгновение и на голубом, как прежде экране телефона, в списке входящих сообщений появилось новое имя Босоркун… никогда ранее не слышимое и даже не видимое, и тотчас в кухне около раковины опять, что-то дзинькнуло.