Четыре дня Маарьи

 - Теперь поняла! Очень хорошо, что приедешь! — И голос матери почти совсем пропал.

Я изо всей силы прижала трубку к уху и скорее догадалась, чем услыхала:

 -…подумали, что ты могла бы подменить меня в библиотеке на время отпуска. В будущем месяце тебе ведь уже исполнится шестнадцать, и…

 - Говори громче!

 -…тебя командиром отряда школьного летнего трудового лагеря, но уж ты сама решай!

 - Что? Кто?

 - Учительница Поола, — ответила мать.

Ага, моя бывшая классная руководительница хочет, чтобы я была командиром отряда в школьном трудовом лагере! Согласна. В любой момент!

 - А нельзя и то, и другое: библиотеку и лагерь? — спросила я.

Мама, кажется, засмеялась.

 - Приезжай домой, тогда поговорим!

 - Ты здорова? — спросила еще раз.

 - Кто? Я? Конечно!

 - Отец?

 - Отец? Отец пошел… к ветеринару! — В трубке раздался треск. — …Не ест, не пьет.

 - Куда пошел? Я не расслышала! Почему не ест, не пьет?

 - К ветеринару, — сказала мать вдруг так ясно и громко, словно стояла рядом. — Нукитс заболел.

 - Передай ему привет! И Нукитсу тоже!

 - Теперь я слышу тебя хорошо, — сказала мать. — Уж я передам. Ах да, тебе пришло письмо.

 - Письмо? От кого?

 - Из Таллина. Отправитель не то Казак, не то Каллак… Неразборчиво написано…

"Кадак"! — чуть не крикнула я торжествующе.

 - Если хочешь, могу открыть и прочесть тебе, — предложила мать.

Я поколебалась секунду-другую, потом ответила:

 - Завтра сама прочту!

Поди знай, что мог написать этот Мярт.

 - Мне надо кончать разговор! — крикнула я. — А то не смогу расплатиться!

 - Послать тебе? — спросила мать.

Я не поняла, что она имела в виду: деньги или письмо Мярта, но уточнять не стала.

 - Не надо! — крикнула я в трубку и услышала короткие звонкие гудочки.

Разговор был окончен. Я положила трубку на рычажки и радостно оглянулась вокруг. С души свалился тяжелый камень — родители здоровы, письмо от Мярта ждет меня дома…

Тийт стоял в двери, держа бумажник.

 - Сколько мы должны? — спросил он у дежурной.

Я была так счастлива, что даже не посмотрела, как Тийт расплатился и получил сдачу. Я барабанила пальцами по столу, и стол гудел, как орган.

 - Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра-а! — крикнула я Тийту, когда мы снова стояли во дворе. — Все живы и здоровы, только Нукитс, наш пес, немного приболел! Но у нас невероятно замечательный ветеринар, уж он-то его вылечит!

Тийт был серьезным и хмурым. Похоже, он не слишком верил в способности нашего ветеринара.

 - Чего ты надулся? — спросила я, когда мы опять ухватились за рога тандема. — Представляешь, как тетя меня напугала! Она сказала, будто мои родители так встревожились из-за моего путешествия в Тарту, что заболели! Но оказалось — сплошная выдумка. Она сама вечно паникует, даже в тех случаях, когда для этого нет ни малейшей причины, и считает, будто и все такие же паникеры.

Тийт не ответил и всю дорогу помалкивал. Когда мы уже подъехали совсем близко к школе, он повернул ко мне голову (запомнил, что его не слышно, если во время езды он что-то бормочет себе под нос) и сказал серьезно:

 - Я надеюсь, что Мярту удастся поступить в университет

Ах, вот что его заботило! Чтобы Мярт уехал в Тарту!

 - Конечно, поступит!

Мы едва не въехали в кусты туи.

ГЛАВА 17

Каарел Сареток вечером еще раз заверил тетю, что отправит нас в Таллин с удобствами, и он сдержал слово: утром разбудил нас ни свет ни заря и сообщил, что директор совхоза едет на своей «Волге» в Таллин и согласен взять нас с собой.

В это утро я отличилась: впервые в жизни встала с постели раньше тети. Конечно, тетя Мария должна была сначала снять с глаз сметанные компрессы, затем, собрав все душевные и физические силы, открыть глаза, и лишь после этого она сообразила, где находится. Настроение у тети Марии было великолепным. Ей снились большие собаки, и более благоприятного сна не могло быть. Наяву же тетя Мария любую собаку поблизости от себя принимала за бешеную, которая намерена укусить ее. Зато собака в сновидении знаменовала великую и глубокую дружбу.

После того как я узнала, что родители живы и здоровы, тоска по дому мучила меня не так уж сильно. Даже наоборот: жаль было уезжать — такой близкой и простой казалась возможность остаться здесь… Хорошо, что все еще спали и не пришлось прощаться: а то бы, пожалуй, я прослезилась, в последнее время я в этом напрактиковалась… Хотелось оставить что-нибудь на память девочкам из комнаты, где я ночевала, но у меня с собой не было ничего, и я написала записку Сирье: "Желаем успехов на капустном поле! Смотрите не окочанейте! До встречи осенью! Подсобные рабочие".

Когда мы вчетвером вышли во двор, Каарел и директор совхоза уже стояли возле светло-серой «Волги» и о чем-то весело беседовали. Может быть, командир дружины рассказывал директору о своих "подсобных рабочих" и их несчастной судьбе? Директор был похож на какого-то киноактера: высокий седой мужчина с большими глазами и маленькими усами.

 - Значит, поедем! — сказал он весело и пожал всем нам руки.

Каарел уложил в багажник наши дорожные вещи, помог тете сесть на переднее сиденье и, захлопнув дверцу, крикнул традиционное шутливое пожелание:

 - Гвоздь вам в шину!