Четыре дня Маарьи

Вот так ответила на вопросы ребят Леэло Тунгал. Но если, прочитав повесть, вам захочется еще о чем-то спросить писательницу или поделиться своими мыслями о книге, сделать это можно будет письмом в адрес издательства: 125047, Москва, ул. Горького, 43. Дом детской книги.

Геннадий Муравин

ГЛАВА 1

Я видела и слышала, как длинный ядовито-яркий стебелек с шорохом высунулся из земли, словно зеленый язык. Казалось, будто какое-то подземное существо захотело лизнуть весенний городской воздух. Алчный зеленый язычок-стебелек не втянулся обратно в землю, он трепетал под порывами ветра, и я ощутила, как он пахнет. Я видела, как из земли высунулось бесчисленное множество таких же влажных, свежих побегов. "Пырей! Ишь, сорняк!" — подумала я. Если бы он рос у меня дома, в деревне, на грядке в саду, сейчас как раз следовало ухватить его за чуприну и выдернуть. Корни-щупальца пырея коварно расползаются вширь и вглубь по всему огороду — скорее докопаешься до центра земного шара, чем выроешь все корни этого сорняка. Но я-то помнила, что нахожусь в городе, в школьном парке, и здесь можно даже пыреем любоваться. Он ведь и красив.

Я смотрела на четыре вырытые в земле ямки. Наперед было известно, что сейчас произойдет: четверо абитуриентов опустят в них саженцы. Мярт все-таки сажает можжевельник! Не пожелал прислушаться к моим словам! Что бы я ему ни говорила, с него как с гуся вода. Я снова крикнула: "Мярт, возьми дуб!" Мярт не соизволил даже оглянуться, зато на меня уставились все, начиная с младенцев-первоклассников и кончая учителями, словно я крикнула: "Обожаю свиной жир!" — или что-нибудь вроде этого. Почувствовала, как меня бросило в жар. Конечно, ведь миг-то торжественный: деревья сажают лучшие выпускники. И тем более Мярт Кадак[1] не смеет сажать можжевельник! Пусть ему нравится игра слов и пусть он объясняет свой выбор тем, что можжевельник лучше всего символизирует взаимоотношения в их классе, но это растение требует к себе самого серьезного отношения. Чтобы можжевельник прижился на новом месте, нужно точно помнить, как располагались его корни там, откуда его выкопали. При пересадке те корни, что были с северной стороны, должны быть опять обращены к северу, а те, что были с южной, — к югу. Слыхал ли Мярт об этом? Вряд ли! Ведь он городской парень. Хорошо еще, если не сунет можжевельник в ямку корнями вверх! Но Мярт не слушает меня.

Когда я была маленькой, однажды похоронила задушенного нашей кошкой птенца рябчика и посадила на птичьей могилке маленький можжевельник. Мне казалось, что он очень похож на вечнозеленую тую, которую обычно сажают на кладбищах. Но можжевельник не прижился. Через неделю он сделался коричнево-ржавым, а после первого же дождя покосился. Что с того, что я поливала его и даже подкармливала искусственными удобрениями? Отец смеялся над моими хлопотами. "Запомни: можжевельник растет хоть между камнями, но только там, где сам захочет", — сказал он.

"Дурень!" — крикнула я Мярту.

Снова целая туча осуждающих взглядов.

Все это вроде бы уже было когда-то, однако сейчас меня охватило гнетуще-грустное чувство. Меэритс, наша классная руководительница, приблизилась ко мне, пылая от негодования, и сказала: "Тр-р-р-р!"

"Что? Простите…"

Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Будильник! Старая жестяная глотка! Сколько умных мыслей он безжалостно не дал мне додумать, как часто вырывал меня из прекрасных мест и захватывающих событий. Что для него полет над землей, или укрощение дикого скакуна в бескрайней степи, или обследование на дне моря затонувшего корабля? Тр-р-р-р-ррр! — верещит будильник жестяным голосом, и все обрывается, а потом — сколько ни старайся — обратно в тот же сон не вернешься. Приходится довольствоваться пожелтевшей трещиной на потолке, бледно-зелеными, словно карикатура на лес, обоями, сытным запахом пищи и докучливой тетушкиной утренней шуткой: "Доброе утро, я ходила в дубовый лесочек, принесла теплого хлебушка кусочек". Но так тетя шутит лишь тогда, когда у нее хорошее настроение, если она не видела во сне красивого мертвеца (к перемене погоды) или маленького ребенка (грустная весть). Если же тетя в дурном расположении духа, она, разбудив меня, говорит вот что: во-первых, я лентяйка ("Тетя, дай поспать еще минуточку!"), во-вторых, злая и грубая ("Оставь, в конце концов меня хоть разок в покое!"), в-третьих, толстокожая ("Хм!"), затем еще — слабонервная ("Господи, будет когда-нибудь в этом доме покой моим нервам!"), лгунья ("У меня же глаза открыты!") и т. д. и т. п.