Четыре дня с Ильей Муромцем

Настилом из крепких жердей закрыли сверху каждую могилу. Плотно закрыли, чтобы звери лесные — барсуки и лисицы — не проникли к ним, не потревожили сна умерших. А сверху землей засыпали. Много земли натаскали. Каждый, и старый и малый, всю ночь носил землю. Кто в совке деревянном, кто в пригоршнях. Носили до самой зари, большие кучи земли насыпали над могилами.

Когда взошло солнце, старый Тук приказал:

— Снова костры разжигайте! Проводим в дальний путь братьев и сыновей наших. Готовьте еду, женщины, несите вино и мед.

Второй после битвы день начался новым, погребальным пиром. А Вел и Лана сидели в это время на берегу тихой, спокойной реки, слушали доносившиеся сюда печальные погребальные песни. Им не хотелось идти на пир.

— Железные кольца на ногах до самых костей вгрызлись. Снять их хочу! — жаловалась Лана, тесно прижавшись к Велу.

Вел молчал, только еще плотнее укутывал ее в теплую кафскую накидку, сшитую из бараньих шкур. Не знал, что с железными кольцами делать. Не может он железо сломать. Сколько раз пробовал.

— В тайном месте, в лесу, — нашептывала Лана, — старый колдун живет. Никто не знает дороги к нему. Раз в году приходит он в наши селения, приносит ножи, наконечники для стрел из железа. Только он может кольца с моих ног снять. К нему надо идти.

— Завтра же пойдем в лес искать его, — сказал Вел. — Попроси у родичей зерна и соли, в путь приготовься. Найдем мы того колдуна!

— Ты найдешь, Вел, я знаю… — доверчиво улыбнулась ему Лана. — Ты все можешь, ничего не боишься.

Наутро Лана и Вел по уже наведенному мосту вышли из Городца. Их сопровождал Ул с конем, на котором лежала поклажа. У свежих могил и Священного дуба понуро стояли под мелким, моросящим дождем быки, коровы, овцы. Тут же толпились воины Яра и поселяне.

— Что они делают? — спросил Вел.

— Скот делят, — сказала Лана. — С каждого рода Яр по быку, по две коровы и по пять овец берет.

— Почему? За что?

— За то, что от кафов спас.

Вел остановился, хотел что-то сказать, да так и остался стоять с открытым ртом. Такое удивление было у него на лице, что Лана расхохоталась. А он рассердился:

— Не хочу у ивичей жить! Не останусь у вас. Глупые вы, сами у себя скот отнимаете. Разве Яр и его воины не из вашего племени? Разве не все ивичи наравне с ними против кафов дрались?

Вел пошел было дальше, но к ним подбежал молодой воин из дружины Яра.

— Предводитель тебя зовет!

— Нет войны сейчас! — сердито ответил Вел. — Не должен я больше исполнять приказы предводителя. Если нужен ему, пусть сам подойдет.

Недобрая улыбка тронула губы Яра, услышавшего эти слова. Погладив светлую, курчавую бородку свою, не спеша подъехал он к Велу.

— Куда путь держишь, воин? Что гостил мало? Или еда наша не по вкусу пришлась, по вареной коже соскучился?

Гневно сдвинулись брови Ланы, а стоявшие вокруг воины засмеялись. Вел же насмешки не понял. Забыл он, что ивичи их, венов, кожеедами называют.

— Идем мы в лес, — спокойно ответил он. — Колдуна искать вашего. Пусть железные кольца у Ланы с ног снимет. Еда же у вас хорошая. И по коже я не соскучился. Ее только во время большого голода люди едят. О чем еще спросить хочешь?

В цепких, ястребиных глазах Яра отразилась растерянность. Что сказать этому странному парню? Глуп он как пень или хитер чрезмерно? Никак на ссору его не вызовешь. Да и стоит ли ссориться?

А Вел ясным, чуть презрительным взглядом смотрел на него и ждал новых вопросов. Что надо этому человеку? Почему мысли прячет? Почему и он, и Фабан, и Теокл, и Безволосый, и даже многие ивичи между собой постоянно враждуют? Неужели из-за вещей, из-за коней и быков, из-за этих баранов мокрых?

Вел повернулся, молча пошел в лес. За ним Лана и Ул с конем. На опушке Вел снял поклажу с коня, перекинул себе через плечо.

— Поезжай назад, Ул. Дальше мы с Ланой одни пойдем. Пусть не думают ивичи, что Вел забрал их коня с собой.

Попрощались брат и сестра. Ул поехал назад, а Вел и Лана пошли по густому, темному лесу. Куда — оба они не знали. Зато хорошо знали, за чем идут. Надо, обязательно надо разыскать колдуна, что железом повелевает.

Свое жилище

Тяжкие думы мучили Вела. Лежа у костра, он смотрел, как прыгают отблески огня на стволах деревьев, слушал знакомые, понятные голоса леса. Вот филин вдалеке ухнул, сова засмеялась человеческим голосом. Вот белка с дерева уронила шишку. А это мышь тоненько пискнула. Совсем рядом, с другой стороны костра, слышится мерное дыхание спящей Ланы. Хорошо спит она, тихо. И в лесу тихо, спокойно. Совсем по-домашнему потрескивают сучья в огне. Некого здесь бояться. Никто не может напасть на них с Ланой. А сон не идет к Велу. Лежит он с закрытыми глазами, а сам все думает, думает… То Бала вспомнит, то теплое море соленое, то встречу с Ланой, то недавнюю битву с кафами.