Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия

Самая известная вещь Ильи Зданевича, написанная на «ывонном языке», — пьеса «Янка, круль албанскай». Уже находясь в эмиграции, он так вспоминал о создании этого произведения: «Как человек неталантливый и ленивый, писал я его долго и в два приема. Начал писать его в тюрьме при старом режиме. Послал в цензуру напечатать первую версию. Цензор Римский-Корсаков, сын композитора, он, кажется, здесь в Париже, придрался к фразе «ю асел.» и, считая, что это пародия на царствующую особу, запретил «Янку» к печати. Революция меня вывела на свободу. Я принялся писать вторую версию, проводя дни в Таврическом и в доме Кшесинской. «Харам бажам глам», — было написано после речи Керенского по поводу принятия портфеля министра юстиции против желания Совета, а «ае бие бао биу бао» — после речи Ленина о том, кто выиграет от войны.

Раз «Янку» не удалось напечатать в Петербурге, я издал его в Тифлисе — в мае 1918 года. Тогда я и обзавелся своей книгой. Вот вам секрет моих проделок и моей молодости. Это ничего, что я был знаменит, когда в 1913 Маяковский робко начинал свои выступления».

После «Янки» Илья Зданевич сочиняет драму «Асел напракат», а уехав в 1921 году во Францию, берет псевдоним «Ильязд» (от имени и первых букв фамилии) и пишет автобиографическую книгу «Илиазда». Он вообще вольно обращался с именами, под которым выходили в свет его произведения. Статья о Пиросмани в газете «Закавказская речь» от 10 февраля 1913 года была подписана «И-вич». А книгу о Гончаровой и Ларионове (из-за дружбы с последним футурист не позволил своим чувствам к художнице перейти грань отчаянного флирта, да и мама, его главный судья, не одобряла этих отношений) Зданевич издал под именем «Эли Эганбюри».

В Тифлисе с другим поэтом-футуристом Алексеем Крученых Илья Зданевич открыл Университет «Сорок первый градус» (цифры в названии были выбраны по географической параллели, на которой, кроме столицы Грузии, находятся Нью-Йорк, Париж и Константинополь.

В 1919 году вышел в свет оказавшийся единственным номер газеты «41 градус». В небольшой заметке на второй полосе можно было прочесть: «Модной темой светских разговоров является решение вопроса — поэт или нет Илья Зданевич. Признанный арбитр С. Андреева, как говорят, решает этот вопрос отрицательно».

«Арбитр С. Андреева» была еще и признанной красавицей Тифлиса, в которую был влюблен Илья Зданевич. Впрочем, чувство к Андреевой он сочетал с влюбленностью в Веру Судейкину, в художницу Наталью Гончарову, в жену художника Василия Шухаева Веру, которой посвятил роман «Ларижачьи», написанный уже в эмиграции, в Саломею Андроникову.

Сама Саломея, одна из муз Серебряного века — подруга Ахматовой и Цветаевой, модель Петрова-Водкина и Серебряковой, вспоминала об Илье: «С Ильей я дружила до самой его смерти. По существу, он мне был самый старый товарищ с 1908 года. Он только что окончил гимназию и в конце года уже надел студенческую тужурку. Приехав в Петербург к сентябрю, он стал у меня бывать и даже влюбился. Второй раз влюбился уже в Париже. Как настоящий романтик (да, он был романтик и добр, красный каблучок, невзирая на свой футуризм). Он являлся лично и писал одновременно письма, которые подсовывал под дверь (в одном из писем Илья писал Саломее: «.меня влечет к Вам некоторый авантюризм Вашей натуры. Вы, конечно, искательница приключений, а потому родственны мне». — И. О.).

Он делал (именно делал, сам и все) замечательные книги (издавать начал еще в Тифлисе 41 градус). Считался знатоком первым во Франции по искусству книги. Его экспромт обо мне:

На улице парижской Колизея

Жила годов пятнадцать Саломея,

Порядок домовой 4 дважды,

Прохожий, снимите шляпу

Каждый».

В 1921 году в Константинополе Илья встретился с братом Кириллом — тот возвращался из Парижа в Тифлис.

— Папа был храбрым человеком и доблестным офицером, — рассказывала Мирель Кирилловна Зданевич-Кутателадзе. — Когда началась Первая мировая, он сам вернулся из Парижа и пошел добровольцем на фронт сражаться за царя. У него была масса наград. Когда ему предлагали повышение в звании, он отказывался и говорил, что предпочитает, чтобы ему дали орден. У него было два Георгиевских креста, другие ордена. В советские годы, когда в семье не было денег, он продавал эти награды коллекционерам.

А Илья ждал парохода, который должен был отвезти его во Францию. Теперь на учебу ехал младший брат. О том, что эта встреча станет главным рубежом в их жизни, братья не знали.

В Париже Илья Зданевич, окончательно ставший для всех просто «Ильяздом», дружил с Пабло Пикассо, Марком Шагалом, Максом Эрнстом, Соней Делоне, Альберто Джакометти, Хоаном Миро, многие из которых написали его портреты. Одним из его друзей был драматург Жан Кокто, в одном из своих писем Илье прямо заявивший: «Вся ваша жизнь — это большой звездный путь».