Четыре фрейлины двора Людовика XIV

— Я не очень скромна, — сказала она, — как будто она его хотела заставить говорить о его собственных делах, — хотя вы думаете и не желаете более участвовать в охоте, но я видела вас на завтраке в Марли?…

— И, — прибавила живо дама, сидящая с левой стороны, — при последнем приеме в Версале.

— Действительно я там был, сударыня, но, как всякий вновь приезжий, я был так ослеплен и смущён всем виденным, что только любовался всеми, не заметя никого в частности, что, конечно, лишило меня счастья заметить вас.

— Не дурно, молодой, человек, — сказала с усмешкой старшая дама. — Но вам не нужно извиняться. Все знали, что вас привлекло на этот прием, и причина была вполне законна Разве вы не желали именно приблизиться к девице Фонтанж, вашей невесте, если только мне верно было передано?

Густое облако вновь покрыло чело молодого человека, и его бледность, немного было исчезнувшая перед тем, вновь выступила с большей ещё силой.

— Прошу вас извинить меня сударыня, — сказал он, — вот верная ваша дорога; доехав до конца этой длинной аллеи вы увидите охоту, или найдете кого-нибудь более сведующего указать вам её.

— Как, сударь, вскрикнула дама, вы отказываетесь быть моим кавалером!..

— К сожалению, сударыня, но те причины, которые принудили меня оставить охоту, когда я имел. честь встретиться с вами, требуют…

— Боже мой, при виде вашей бледности можно предположить, что вы больны? Вы страдаете?

— Очень сильно, сударыня.

— Я понимаю, внезапная боль.

— Это верно; я чувствую себя совсем дурно.

— Сойдите тогда с лошади, и займите место вот здесь против нас, в карете.

— Очень вам благодарен, но…

— Это значит, вы отказываетесь?

— Я не могу сопровождать вас, куда вы едете!

— Вы говорите довольно загадочно; или, извините мою нескромность, моя подруга, — сказала она, указывая на свою собеседницу, — скажет вам, что мое звание и мое положение иногда дают мне на то право. С вами случилось несчастие или какое-нибудь горе во время этой веселой поездки? Увы! у кого нет своего горя?

В это время подул лёгкий, но свежий ветерок, и прекрасная собеседница закашлялась, при чём она должна была вынуть из муфты платок, который и приложила ко рту.

Это дуновение долетело также и до Алена и обдало его запахом духов, которыми был пропитан батистовый платок.

Он вздрогнул и невольно бросил взгляд на даму, который проник даже сквозь её вуаль.

Он узнал запах платка, найденного им ночью у церкви Св. Якова.

Самый странный случай поставил его в одну из самых критических минут его жизни, в присутствие таинственной женщины, на которую ему указал его старый нищий.

Но теперь, находясь в каком-то жгучем лихорадочном положении, он не думал более о возвращении обратно, а желал только наверное узнать, с кем он имел дело. Во всяком случае это был кто-нибудь из хорошо знающих придворные дела.

— Господин Кётлогон, — сказала она, — вы напрасно вооружаетесь скромностью, вы приехали из Дюнкерка по двум причинам… обе они очень похвальны.

— Я вас не хорошо понимаю, сударыня…

— Разве не для того, чтоб быть вместе и видеться с своей невестой, а также требовать награды за свою храбрость в последнем походе?..

Он тихо и отрицательно покачал своей выразительной головой.

— Но, милостивый государь, — вмешалась живо младшая из дам, — Мария Фонтанж всё может сделать для вашего повышения.

— Mademoiselle Бовё права, молодой человек, ваша невеста может всё, после той милости, которая была ей оказана сегодня только королем на привале в Марли.

Значит, молодая особа, сидящая в карете, была девица Бовё, — но кто же была эта дама?

— Ко всему этому, — продолжала эта последняя, заметив сильную дрожь, пробегавшую по нему всякий раз, когда упоминалось имя его невесты, — в случае недостаточности слов девицы Фонтанж, я буду счастлива воспользоваться для такого любезного человека, как вы, своим влиянием, которое я ещё сохраняю. С нынешнего же дня я желаю говорить о вас с королем.

— Обо мне, сударыня! — вскричал он в ужасе.

— А отчего же нет? Кто же более вас этого достоин?

— Воздержитесь от этого и для себя, и для меня.

— Отчего это?…

— Потому что вы подвергнете опасности, без малейшей для меня пользы, то влияние, которым вы пользуетесь.

— Я… — маркиза Монтеспан!

— Госпожа Монтеспан! — повторил он с удвоенным изумлением и душевной тоской.

— Разве я вас пугаю?

— Нет, маркиза… но меня страшит моя судьба.

— Прошу вас, перестаньте говорить загадками, я подала вам пример откровенности. Что могло произойти со вчерашнего дня между вами, вашей невестой и королем?

— Я вам буду отвечать, так как вы меня спрашиваете. Я стоял у этого перекрестка, на том самом месте, где вы меня встретили, менее получаса тому назад, как вдруг мимо меня проехали две особы, один кавалер и амазонка.

— Ах! да, — сказала маркиза с язвительным выражением, — король и девица Фонтанж!.. Ах! вы там были!.. Я начинаю понимать.

— Не знаю, подстрекаемый каким то демоном или наверное сходя с ума, я сделал движение, чтобы приблизиться к ним, и помешал таким образом их весьма дружескому разговору.

— Доканчивайте! Доканчивайте!