Четыре года падал снег

Они поднялись на второй этаж и, немного помедлив, Сергей постучал.

– Входите! – послышался голос Ольги. Друзья открыли дверь, навстречу к ним бросился Чарли.

– Здравствуй, малыш, – Голодев погладил его и посмотрел по сторонам, Ольги не было видно.

– Проходите в зал! – донесся откуда-то ее голос. – Я сейчас!

Они вошли в скромно обставленную комнату, шторы на окнах были задернуты, на накрытом столе горели свечи. Карл принялся вытаскивать из пакета шампанское и выставлять на стол. Голодев продолжая держать в руках охапку роз, подошел к книжным полкам, где стояли фотографии Ольги.

– Даже не думайте об этом, – предупредил барон. – Не трожьте снимки!

– Я и не трогаю…

– Доброе утро, господа.

Голодев и фон Штофф обернулись на звук Ольгиного голоса и замерли. На ней было лиловое платье, сшитое по моде Инфанты. Каскады оборок и лент струились до самого пола, декольте открывало ее плечи и шею, на груди переливалось колье, а волосы были убраны в высокую прическу, увенчанную диадемой. В руках Ольга держала веер. От неожиданности Голодев и фон Штофф не могли произнести ни слова, лишь смотрели на нее.

– Что же господа стоят? Проходите к столу, – улыбнулась она, будто не замечая их потрясения. – Да что это с вами? Это же просто костюм, я его в театре взяла, там у меня подруга работает. Я смотрюсь в нем нелепо?

– Ну что вы, – наконец пришел в себя Сергей. – У меня просто нет слов! Это такой неожиданный сюрприз. А это… это вам, – он потянул Ольге розы. – То есть, нет, погодите, вы пораните шипами руки.

– Ничего страшного, – она взяла букет, – спасибо.

Поднявшись на цепочки, девушка поцеловала Голодева, и унесла куда-то цветы.

– Со мной чуть инфаркт не приключился, – прошептал Карл.

– Она великолепна, – мечтательно произнес Голодев, – могла бы блистать в свете…

– Да, ничего не могу сказать, это так, – Карл открыл шампанское, и разлил его по бокалам, – прелестная девушка, но не забывайте, зачем мы здесь. Мы пришли попрощаться.

– Попрощаться? – в дверях комнаты стояла Ольга с вазой в руках. – Вы сказали, что пришли попрощаться?

– Да, – печально ответил Голодев, – к сожалению, это так. Завтра мы уезжаем.

Воцарилась тишина, такая тишина, что было слышно, как пенится шампанское в бокалах на столе.

– Ну что ж, – сдержанно проговорила Ольга, – пока сделаю вид, что ничего не слшала, иначе праздника не получится.

Она улыбнулась и, присев в реверансе, сказала:

– Прошу к столу, господа.

Голодев с фон Штоффом поклонились, а Сергей нащупал в кармане пиджака бархатную коробочку. Ему хотелось хоть что-то оставить на память о себе.

Глава пятнадцатая: Мы ничего не можем изменить

– Ольга Александровна, – сказал Карл, – не возражаете, если я выкурю сигару на балконе?

Карлу вовсе не хотелось курить.

– Да, конечно.

Прихватив бокал шампанского, барон торопливо вышел из комнаты. Снова воцарилась тишина, Ольга внимательно разглядывала свой бокал, потом сказала:

– Я почему-то решила, что вы если не на совсем приехали в наш город, то хотя бы надолго…

– Мне надо было сразу сказать, но я… я просто не мог, мне даже страшно было думать об этом.

– Ну что ж, – с усилием улыбнулась она, – любая сказка рано или поздно заканчивается, часы бьют двенадцать и Золушка снова превращается а секретаршу.

В ее глазах заблестели слезы, этого Голодев уже не мог перенести. Он встал с кресла и обнял Ольгу.

– А ты можешь не уезжать? – прошептала она. – Ты можешь остаться со мной?

Голодев отрицательно покачал головой.

– Но почему? – она отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Возьми меня с собой, слышишь? Возьми! Я буду достойна тебя, обещаю! Ты изменил для меня все вокруг, я не знала, что мир может быть таким! А теперь ты уедешь! И все закончится…

– Если бы я только мог, если бы только мог, – Голодев, будто одержимый целовал ее лицо, руки, плечи, волосы. – Боже мой, что же я наделал! Прости меня, прости, пожалуйста!

– Никто не виноват, – устало опустились ее плечи, – хорошо, что были хотя бы эти пара дней.

В этом платье, в полумраке задернутых штор, в дрожащем свете свечей, она казалась будущей королевой.

– Оля, я вернусь, – вдруг твердо произнес он. – Слышишь? Я обязательно вернусь. Пускай я не смогу увезти тебя на свою родину, но я вернусь.

– Нет, – она покачала головой и улыбнулась, – не надо меня утешать, я же знаю, что этого не будет.

– Ну почему же? Я ведь люблю тебя.

– Взаимно, – она к окну. – Поэтому будет лучше, если мы перестанем мучить друг друга. В конце концов, время все лечит…

– Нет, не правда, оно не лечит, оно медленно убивает! Я это знаю по себе. А потом наступает зима, которая длится всю жизнь, и ты понимаешь, что ничего не можешь изменить, ты бессилен и перед этой зимой и перед этим временем…

– Вот именно, мы ничего не можем изменить.

– Кхе, кхе, – деликатно кашлянул, вернувшийся барон, – пора идти, друг мой.

– Да, сейчас, подождите еще немного, Карл.

– Хорошо, – барон снова отправился на балкон, мысленно проклиная Милетова, Хрустальницкого их ссору, приведшую к поездке на Землю.