Четыре года войны

16 июля 5-я гвардейская армия и наши соседи получили приказ командующего Воронежским фронтом о переходе к жесткой обороне. В приказе это мотивировалось тем, что хотя противнику нанесены большие потери в личном составе и материальной части и его план по захвату Обояни и Курска сорван, однако он не отказался от своих целей и стремится ежедневным наступлением главными силами обойти Обоянь с востока, а также расширить захваченный плацдарм. Для того чтобы окончательно истощить силы наступающего противника, армиям Воронежского фронта следует перейти к упорной обороне на занимаемых рубежах с задачей не допустить ее прорыва противником[17]. Требования о совершенствовании обороны с развитой системой огня и инженерно-минных заграждений штабом фронта подтверждались до 18 июля. Одновременно с организацией обороны мы должны были вести активную разведку противника усиленными стрелковыми батальонами с целью захвата тактически важных высот, примыкающих к его переднему краю[18].

В ходе боевых действий усиленных батальонов, а также разведки поисками обнаружилось, что активность противника резко упала, а интенсивность огня у переднего края, наоборот, еще больше повысилась. Мы доложили об этом в штаб фронта. Как потом стало известно, немецко-фашистское командование в эти дни часть танковых дивизий выводило из ударной группировки для переброски их на другие участки фронта (в район Орла и в Донбасс).

18 июля армия перешла к преследованию противника, начавшего отход. Времени на его организацию было всего несколько часов. Мы успели поставить задачи командирам корпусом и дивизии: какими наиболее важными опорными пунктами противника необходимо овладеть, потребовали ближе подтянуть артиллерию к наступающим частям. Стрелковые дивизии наступали в широких полосах в том построении, В котором они занимали оборону. Поэтому продвинулись они лишь на 5–7 км. На следующий день, проведя необходимую перегруппировку и уплотнив боевые порядки дивизий, мы добились больших результатов: продвинулись на глубину 10–15 км. К вечеру 23 июля противник, действовавший в полосе нашей и соседних армий, был отброшен на рубеж, с которого он начал наступление 5 июля.

Таким образом, контрудар, предпринятый войсками Воронежского фронта 12 июля, в своем развитии разделяется как бы на два этапа: с 12 по 16 июля, когда наши армии, наносящие контрудар, вели борьбу с наступающей группировкой противника, и с 18 по 23 июля, когда они сами начали наступление против врага, отводившего свои войска, со средним темпом продвижения 5–6 км в сутки.

Часто нам, непосредственным участникам боев под Прохоровкой, задают вопрос: чем объясняются столь медленные темпы продвижения армий Воронежского фронта в ходе развития контрудара с 12 по 23 июля?

Попробую ответить на этот вопрос, исходя главным образом из опыта соединений 5-й гвардейской армии. Первая причина, на мой взгляд, заключается в том, что противник, хотя и понес большие потери в ходе наступления, располагал еще значительными силами, особенно в танках и авиации, для ведения активной обороны. Немецко-фашистские войска оказывали нашим наступающим соединениям упорное сопротивление, часто переходили в контратаки танковыми группами в составе до 30 и более танков.

В то же время соединения 5-й гвардейской армии наступали в широкой полосе, достигающей 50 и более километров, к тому же не могли нанести достаточно эффективное огневое поражение противнику, ибо располагали только своими штатными силами и средствами. Да и в армии средств усилении было мало. Я, например, мог маневрировать только двумя армейскими противотанковыми полками, полком гвардейских минометов и приданной минометной бригадой, которая имела 0,5 боекомплекта. Особенно сказалось на темпах нашего наступления отсутствие в боевых порядках стрелковых дивизий танков непосредственной поддержки пехоты.

Считаю необходимым отметить также и вторую причину. Армия вводилась в бой, а мы слабо знали обстановку, которая была на этом участке крайне сложной и напряженной. Информация штаба армии о действиях противника и своих войск фронтовым командованием была нерегулярной. Это, по-видимому, объяснялось тем, что враг еще рвался вперед. Нельзя сказать, что мы не интересовались тем, что творится впереди. В поисках этой информации мне удалось 11 июля встретить заместителя командующего 6-й гвардейской армией генерала К. П. Трубникова. Его сведения в какой-то мере помогли уточнить детали предстоящих действий армии.