Четыре года войны

Конечно, обо всем этом я узнал несколько позже. А в то утро, разговаривая с командующим и начальником штаба фронта, я уяснил себе лишь одно: мы отступаем и пока что не можем остановить продвижение танковых и моторизованных группировок противника ни на минском, ни на бобруйском направлениях.

В такой обстановке мне предстояло разыскать 4-й воздушно-десантный корпус и вступить в командование им. Задача была не из легких. Тем более что штаб фронта с корпусом связи не имел и его точное местоположение не знал. Обнадеживающим было только одно: корпус выдвигался из Пуховичей в район Березино для занятия здесь обороны. Получив в штабе фронта машину, я поехал сначала в район Березино. Полагал, что мне удастся найти кого-либо из представителей штаба корпуса, которым надлежало еще до подхода соединений и частей решить если не все, то хотя бы основные вопросы организации обороны. Увы, мои надежды не оправдались. Решил вернуться в штаб фронта, чтобы узнать, не изменилась ли задача корпуса. В обстановке тех дней этого нельзя было исключать. В штабе фронта я уже слышал, что некоторые командующие армиями заставляли командиров соединений, оказавшихся в их полосе, действовать по своему разумению.

Начальник штаба фронта, к которому я вновь обратился, сказал, что соединению задача не менялась и его следует искать на подходе к Березине. Несмотря на приближающиеся сумерки, последовал его совету. Глубокой ночью в районе Червень (40 км западнее Березино) мне встретились машины с красноармейцами корпуса. А через некоторое время я уже держал в своих объятиях начальника штаба корпуса полковника А. Ф. Казанкина, который исполнял обязанности его командира.

С Александром Федоровичем я познакомился в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Там в 1931–1934 годах вместе учились, там же стали хорошими друзьями. Казанкин отличался в учебе трудолюбием и напористостью, проявлял большой интерес к новому оружию, технике, новым родам войск. И не случайно после завершения учебы в академии его служба пошла в создаваемых в то время воздушно-десантных войсках. Он был подлинно партийным человеком, активно участвовал в общественно-политической работе академии и часто выступал на заводах и предприятиях с докладами, лекциями, беседами. В жизни был простым, доступным и заботливым.

После окончания военной академии мы не встречались несколько лет. И вот в первые, тяжелейшие дни Великой Отечественной войны оказались вместе. Забегая вперед, скажу, что в годы войны командирские способности А. Ф. Казанкина раскрылись с новой силой. Он успешно командовал воздушно-десантным корпусом, который в первой половине 1942 года в исключительно трудных погодных условиях и сложной оперативной обстановке вел боевые действия в тылу врага и оказал немалое содействие войскам Западного и Калининского фронтов в их борьбе с ржевско-вяземской группировкой противника. Затем воевал на Северо-Западном фронте, участвовал в освобождении Правобережной Украины в составе 37-й армии… На заключительном этапе войны генерал-лейтенант Казанкин командовал 12-м гвардейским стрелковым корпусом, части которого отличились в битве за Берлин.

Александр Федорович сразу же ввел меня в обстановку. Оказывается, по последнему приказу штаба фронта корпус переподчинялся 4-й армии со следующей задачей: к утру 30 июня одной бригадой занять оборону в районе Березино, а другой — у Свислочи. Третья бригада на машинах выдвигалась в район Старых Дорог для совместных с механизированной дивизией 20-го механизированного корпуса генерал-майора А. Г. Никитина действий по тылам бобруйской группировки противника.

Как впоследствии выяснилось, удар по тылам бобруйской группировки противника не состоялся из-за того, что все силы, какими располагал генерал Никитин, были втянуты в бой с моторизованными корпусами танковой группы Гудериана, прорвавшимися на шоссе Минск — Слуцк. Поэтому выдвинувшаяся в район Старых Дорог 214-я воздушно — десантная бригада полковника А. Ф. Левашова оказалась в тылу врага, мужественно дралась там, присоединила к себе трехтысячный отряд 121-й стрелковой дивизии и, выйдя из окружения на другом участке фронта, влилась в состав 21-й армии.

Теперь о переподчинении нашего корпуса 4-й армии. Оказывается, такое указание было отдано генералом Павловым еще в середине дня 28 июня во время доклада ему обстановки начальником штаба этой армии полковником Л. М. Сандаловым. Причем доклад этот состоялся не в штабе фронта, а в районе оборонительных позиций у Могилева, где они встретились. Судя по всему, штаб фронта не знал об этом указании, ибо если бы это было не так, то при моей повторной встрече с генералом Климовских вечером того же дня он информировал бы о принятом решении.