Четыре года войны

Как-то однажды поздно вечером мы сидели в одном из немногих сохранившихся после боев домиков маленького украинского хутора. Член Военного совета армии П. Е. Сухарев, начальник тыла М. В. Метелкин, армейский хирург Е. И. Попов беседовали с Юдиным по вопросам лечения и эвакуации раненых, возвращения в строй выздоравливающих, особенно после легких ранений. Говорили о том, что нужно предпринять, чтобы ускорить и улучшить это дело. Неожиданно в домике появился начальник штаба армии Н. И. Лямин и сказал, что ему только что позвонили из соседней 53-й армии и сообщили, что там произошло несчастье: наблюдательный пункт подвергся артобстрелу, тяжело ранены несколько генералов, офицеров, красноармейцев. Сергей Сергеевич вскочил с места, как солдат по сигналу «Тревога», и немедленно вызвал операционную сестру Марину Петровну Голикову, свою замечательную самоотверженную помощницу. Мы сейчас же снарядили вездеход, для страховки запрягли еще и повозку с хорошими, сильными лошадьми, дали проводников, и Юдин тут же, темной ночью, отправился в дорогу и, приехав на место, сделал все, чтобы спасти раненых.

Вспоминаю, что в январе 1944 года, когда проводилась Кировоградская операция, на наблюдательном пункте армии находился Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Наступление развивалось успешно, в прорыв был введен механизированный корпус генерала Ф. Г. Каткова. Неожиданно появился Сергей Сергеевич Юдин. Жуков тепло поздоровался с ним — они были и раньше хорошо знакомы — и спросил:

— Зачем вы, Сергей Сергеевич, пожаловали на передовые позиции?

— Как же не пожаловать сюда, ближе к вам, — ответил Юдин. — Где же, как не здесь, мы лучше увидим и узнаем, куда нам, медикам, направлять свои усилия.

Побеседовав с хирургом, Жуков уехал в штаб фронта, а Сергей Сергеевич, вместе с которым на этот раз был другой замечательный хирург — Б. С. Розанов, с моего разрешения отправился в медсанбат дивизии, действовавшей на главном направлении. В ходе Кировоградской операции группа врачей под руководством Юдина и при его личном участии очень много сделала для раненых солдат и офицеров, оказала большую помощь медицинским органам освобожденного города и области.

Сергею Сергеевичу не раз доводилось, находясь в наступающих дивизиях, видеть многие преступления, которые совершали фашисты на нашей земле: сожженные села, убитых женщин и детей; и он разделял, не мог не разделять ту ненависть, которую испытывали к фашистам наши солдаты. Однажды, присутствуя на допросе пленных эсэсовцев, у которых были изъяты фотографии, запечатлевшие зверства гитлеровцев, Юдин сказал:

— Я не в состоянии тронуть и, конечно, не трону пальцем человека, попавшего в плен, но убить своими руками фашиста, который сражается против нас с оружием в руках, я бы очень хотел.

Вскоре я узнал, что этот разговор имел продолжение. Сергей Сергеевич уговорил командующего артиллерией генерала Г. В. Полуэктова, поехал вместе с ним на артиллерийские позиции и там настоял на том, чтобы ему разрешили самому сделать несколько выстрелов из орудия по разведанным целям врага.

Ровно через год, в январе 1945 года, в ходе Висло-Одерской операции, мы вновь встретились с неутомимым С. С. Юдиным. К нашей великой радости, Сергей Сергеевич прибыл со своей группой, чтобы в который раз снова быть в гуще боевых событий, работать, работать и еще раз работать там, где труднее, где опаснее.

При подходе к Одеру был ранен командир 14-й гвардейской стрелковой дивизии Герой Советского Союза генерал В. В. Скрыганов. Обстановка в это время была очень опасная: в тылу у нас бродили отходившие по лесам большие группы гитлеровцев, в воздухе непрерывно висели немецкие истребители, базировавшиеся на своих передовых аэродромах. Поднявшись с них, фашистские летчики из состава частей противовоздушной обороны Бреслау, имевшие, кстати, высокую летную подготовку, обстреливали на дорогах даже одиночные легковые машины. А наша истребительная авиация, не имея достаточного количества прифронтовых аэродромов, базировалась довольно далеко от линии фронта, появлялась над полем боя только на десять — пятнадцать минут, а затем вынуждена была возвращаться для заправки. Словом, на дорогах было небезопасно. Но, как только Сергей Сергеевич узнал о ранении генерала Скрыганова, он немедленно помчался по этим опасным для дневного передвижения дорогам в дивизию, чтобы помочь ее командиру, ранение которого, к несчастью, оказалось смертельным.

Незадолго до отъезда из нашей армии Юдин ночью приехал ко мне на командный пункт проститься. Здесь он высказал пожелание, чтобы, как только завершится операция, ему разрешили взять в Москву, в Институт имени Склифосовского, для дальнейшего наблюдения и лечения 250–300 оперированных им тяжелораненых воинов. По дороге в Москву Сергей Сергеевич заехал в штаб фронта и обратился с этой просьбой к Ивану Степановичу Коневу. Командующий фронтом охотно удовлетворил просьбу Юдина. Штаб армии получил указание позаботиться об отправке железнодорожного состава с ранеными и обеспечить их в пути всем необходимым.