Четыре голубки (ЛП)

Над нагромождением городских домов торчал шпиль церкви святой Марии. Из сгустившихся облаков брызнул дождик. Процессия пробиралась по узким улицам, копыта лошадей скользили и цокали по мостовой и грязи. За ними бежали дети в лохмотьях, и Кэролайн открыла кошелек и кинула горсть монет в полпенни. Мальчишки тотчас же набросились на монеты, но их отогнали сидящие на порогах домов мужчины и женщины, почти столь же оборванные.

Путники свернули за угол, крики и возня из-за монет стихли вдали вместе с собачьим лаем. Они направились в Мальпас, там Дуайт их покинул. Упало несколько капель дождя. Дорога сузилась, и пришлось ехать вереницей по одному, чтобы не попасть в колею от телег.

Росс смотрел на покачивающуюся перед ним прямую спину Демельзы. Его жена не обладала осанкой Кэролайн, но с учетом того, как редко она ездила верхом, ей неплохо это удавалось. Росс не рассказал ей о встрече с Элизабет. Как бы тщательно он ни подбирал слова, она всё равно бы поняла неправильно. И неудивительно, учитывая прошлое. Но ему очень хотелось рассказать. Слова Элизабет о подозрениях Джорджа его поразили и шокировали, а мудрость Демельзы очень пригодилась бы. Но это была единственная тема, в которой чувства затмили бы мудрость. Чего ж еще ожидать? Задумываясь о будущем, Росс понимал, насколько такая ситуация опасна и неприятна, но он не имел права снова втягивать Демельзу.

Но куда больше он хотел рассказать жене о своих чувствах к Элизабет. Однажды он уже пытался, и их брак повис на волоске. Тогда он хотел сказать, что его любовь к Элизабет больше нельзя сравнить с любовью к Демельзе, но во время разговора промелькнули нотки напыщенности и снисходительности. И в результате последовала страшная ссора, Демельза оседлала лошадь и чуть не уехала, остановили ее только последняя мольба Росса и неожиданно возникшая банальная бытовая проблема.

Конечно же, не стоило ждать ничего хорошего, бередя рану, которая затягивалась три года. Но по пути к парому в тот мрачный июльский день, когда в кустах жужжали пчелы, над водой порхали бабочки, а где-то грохотал гром, ему хотелось сказать:

«Демельза, я встретил Элизабет, и впервые за последние несколько лет мы поговорили. Сначала она вела себя враждебно и сердито. Но под конец смягчилась, а при расставании я ее поцеловал. Она по-прежнему мне нравится, как нравится мужчине женщина, которую он когда-то любил. Меня огорчило ее трудное положение, но я бы хотел ей помочь. Я пытался показать ей свою привязанность, потому что меня поразила ее враждебность. Моя совесть нечиста, я дурно поступил с Элизабет. Во-первых, овладел против ее воли, хотя под конец мне казалось, что она вовсе не против. Во-вторых, я не приехал к ней после, и к первому оскорблению добавилось куда более сильное, которому нет оправданий. Я хотел бы снова стать ее другом, насколько это возможно, учитывая то, за кем она замужем. В тот вечер я пытался дать ей понять, что по-прежнему ее люблю, и это в какой-то мере так. Но тебе не следует этого бояться, любовь моя. Пятнадцать лет назад я бы всё отдал ради Элизабет. И она мало изменилась, не постарела, не огрубела, не стала менее привлекательной. Но я изменился, Демельза. И виновата в этом ты».

Ему так хотелось сказать всё это Демельзе, но одной попытки объяснить, что он чувствует к Элизабет, было вполне достаточно. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Каким-то образом попытка выговориться привела к обратному результату и обернулась стремлением заверить жену в том, во что он сам не верил.

Его мудрая, земная и бесконечно очаровательная жена использовала свою житейскую мудрость для того, чтобы отвергнуть его резоны и добрую волю, и они тут же наговорили друг другу такое, что совершенно не имели в виду. А расплата была ужасной.

Значит, придется хранить всё в секрете. И не говорить ни слова.

II

До входных ворот дома чуть дальше Трессилиана было четыре мили, но на пароме они могли срезать путь, и через несколько минут уже прибыли в Треготнан. Дом показался Демельзе более старым и потрепанным, чем Техиди. Он не обладал даже элегантностью елизаветинского стиля Тренвита, куда меньшего по размеру. Особняк был построен из белого камня, со светлой крышей из сланца, и стоял на возвышенности у реки. Комнаты оказались довольно мрачными, увешанными флагами и военными трофеями, там стояли даже рыцарские доспехи и маленькая пушка.

— Вот уж не думала, что у вас такая воинственная семья, — сказала она Хью Армитаджу. — Как будто...

— Часть из этих предметов принадлежала моему дедушке, знаменитому адмиралу, — ответил Хью. — Его вдова до сих пор живет в Лондоне. Но остальное приобрели. Члены нашей семьи принимали участие во многих войнах, но семья в целом занимается в основном деловыми предприятиями.