Четыре йоги (сборник)

Он — вся вселенная. Можно сказать либо то, что он является вселенной, либо то, что для него вселенной нет. Понятно, что для него не имеют смысла такие неприметные различия, как пол или национальная принадлежность. Возможно ли для него рассматривать себя как мужчину, женщину или ребенка? Не ложь ли эти различия? Он знает им цену. Какой смысл рассуждать о правах мужчин или о правах женщин, ни у кого нет прав, ибо ни у кого нет обособленного существования. Нет ни мужчин, ни женщин, душа беспола и изначально чиста. Какое заблуждение — думать, будто я мужчина или я женщина или будто я принадлежу к определенному роду. Весь мир — моя страна, мне принадлежит вся вселенная, потому что она одета в мое тело. Однако мы знаем, что есть на свете люди, которые готовы и проповедовать такие взгляды, и заниматься делами поистине грязными. Если же их спросить, что они делают, в ответ можно услышать — нам просто чудится, будто они поступают дурно, они не могут дурно поступать. С помощью какого критерия можно судить об этих людях? Вот с помощью какого.

Хотя и добро, и зло есть условные проявления души, однако зло лежит на поверхности, в то время как добро ближе к подлинной сути человека, к Душе. Пока человек не пройдет сквозь слой зла, он не доберется до слоя добра, а не пройдя сквозь оба слоя, он не достигнет Души. Что остается у того, кто Души достиг? Остатки кармы, незначительная инерция прошлого, но инерция добрых дел в прошлом. Пока инерция дурных поступков не истощится полностью, пока не будет выжжена вся скверна, ни один человек не может прозреть и реализовать истину. Следовательно, у человека, достигшего Души и прозревшего истину, остаются только добрые отпечатки прошедшего, их добрая инерция. Если даже такой человек продолжает жить в своем теле и трудиться не покладая рук, все его деяния несут добро, его уста произносят только благословения, его руки творят добро, все его мысли исполнены добра, и, куда бы он ни отправился, повсюду его присутствие благодатно. Он живая благодать. Такой человек простым фактом своего присутствия способен обращать в святых самых отъявленных негодяев. Ему нет нужды говорить, его присутствие благодатно для окружающих. Способен ли такой человек на зло? Нельзя забывать, что простая болтовня и деяние полярно противоположны. Болтать может всякий дурак. Болтают даже попугаи. Деяния — другое дело. Философские доктрины, аргументы, книги, теории, церкви и секты — все это по-своему полезно, но они утрачивают всякий смысл, когда наступает реализация. Примерно как географические карты, которые, несомненно, полезны, но, если вам случилось побывать в другой стране, а потом вы должны найти ее на карте, какую разницу вы обнаружите! Познавшие истину более не нуждаются в логических построениях и прочей интеллектуальной акробатике, истина для них конкретна, осязаема, это жизнь их жизней. «Как плод в руке»,[228] — говорили древние мудрецы, можно просто показать его. Познавшие истину могут указать пальцем: вот она, Душа. Им не требуются доказательства, и они ничего не собираются доказывать другим — их удовлетворение совершенно, а кто не верит, ну что ж поделаешь.

Представьте себе, что вы совершили путешествие в далекую страну, а по возвращении к вам приходят и говорят, что этой страны нет на свете. Сколько бы вам ни доказывали, что нет такой страны, вы будете лишь улыбаться в ответ или, возможно, подумаете, что ваши оппоненты не в своем уме.

Познавший истину говорит нам: все, что выдумано на свете о Боге и о крохотных религиях, — все это детский лепет, суть религии в реализации души.

Религия может быть реализована. Вы к этому готовы? Вы этого желаете? Если желаете и готовы, то придете к реализации, и тогда вы будете подлинно религиозными людьми. Без этого вы, по сути, не отличаетесь от атеистов. Но если атеисты всегда откровенны, то верующий, не пытающийся сделать шаг к реализации религии, — лицемер.

Что же наступает после реализации? Допустим, что мы уже осознали единство вселенной, осознали себя Бесконечным Существом, осознали, что Душа есть единственное Бытие и что это Она проявляет себя через формы феноменального мира, — как мы дальше живем? Забиваемся в угол и ждем смерти? Старый вопрос: а что это может дать миру? Прежде всего, почему надо делать добро для мира? Есть ли в этом резон? И кто имеет право спрашивать: что это может дать миру? Ребенок любит конфеты, а вы занимаетесь исследованиями в области электричества. Ребенок спрашивает вас: из электричества получаются конфеты? Нет, отвечаете вы, на что ребенок вам заявляет: какой в нем прок!