Четыре. История дивергента

– Теперь наш Город меняется быстрее, чем раньше, и, чтобы поспевать за трансформациями, нам тоже нужно меняться, – говорит Макс. – Нам надо быть сильнее, храбрее и лучше, чем мы есть сейчас. Среди вас найдутся люди, которые нам помогут, но в данный момент нам необходимо определить, кто именно способен на такое. В ближайшие семь месяцев вы пройдете обучение, включающее различные испытания и проверки. В конце нашей программы вы станете обладать самыми полезными умениями и навыками. Но запомните, помимо прочего, мы будем наблюдать за вами и отслеживать то, насколько быстро вы учитесь и можете ли вы схватывать все на лету..

Удивительно. Это качество ценится у эрудитов, а не у лихачей.

– Сначала вам надо заполнить опросник, – вещает Макс, и я почти смеюсь.

Есть что-то нелепое в суровом, закаленном воине-лихаче, обложенном кипой бумаг, которые он называет опросниками. Хотя, разумеется, иногда проще действовать по инструкции, потому что так наиболее эффективно. Он передает кипу бумаг по столу вместе с пачкой ручек.

– Благодаря тесту мы больше узнаем о вас. А еще он даст нам точку отсчета, с помощью которой мы будем оценивать ваш прогресс. В ваших же интересах быть честными и не стараться выглядеть лучше, чем вы есть на самом деле.

Я мрачно таращусь на лист бумаги. Пишу свое имя – первый вопрос, и возраст – второй вопрос. Третий вопрос касается моего происхождения, а четвертый – количества страхов. Пятый вопрос ставит меня в тупик. В чем заключаются твои кошмары? – гласит он, а я даже не представляю, как их описать. Первые два легкие – высота и клаустрофобия – но другие? И что мне написать о моем отце? Что я боюсь Маркуса Итона? В конце концов, в качестве третьего страха я настрочил потерю контроля над ситуацией, а в качестве четвертого – физическую расправу, хотя я и понимаю, что мои признания весьма далеки от правды.

Следующие вопросы совсем сбивают меня с толку. Они представляют собой хитро сформулированные утверждения, с которыми я должен согласиться или не согласиться. «Воровать нормально, если это может помочь кому-то другому». Ладно, тут все достаточно легко – согласен. «Некоторые люди заслуживают поощрения больше, чем другие». Возможно. Зависит от того, о каком поощрении идет речь. «Власть должна быть в руках тех, кто ее заслуживает». «Трудные обстоятельства формируют сильных духом людей». «Сила человека познается во время испытания». Я окидываю взглядом остальных лихачей. Одни кажутся озадаченными, но никто не выглядит как я – взволнованно и нервно. Значит, только я так бьюсь над каждым предложением.

Я не знаю, что делать, поэтому обвожу слово «согласен» под каждым утверждением и передаю свой листок Максу.

* * *

Зик и его девушка Мария стоят у стены в коридоре рядом с Ямой. Я вижу отсюда их силуэты. Кажется, они так же липнут друг к другу, как и пять минут назад, когда они вошли сюда в первый раз, по-идиотски хихикая. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на Николь.

– Ну, вот, – говорю я.

– Ну, вот, – повторяет она, покачиваясь на каблуках. – Немного неловко, да?

– Да, – с облегчением соглашаюсь я. – Точно.

– Давно ты дружишь с Зиком? – спрашивает она. – Я раньше тебя не встречала.

– Уже месяц. Мы познакомились во время посвящения.

– Ясно. Ты перешел из другой фракции?

– Ну… – Мне не хочется признаваться, что я был в Альтруизме, – ведь каждый раз, когда я упоминаю об этом, начинают считать меня консервативным Сухарем. Вдобавок я не могу говорить о своем происхождении и поэтому стараюсь избежать щекотливой темы всеми мыслимыми способами.

Теперь я решаю соврать.

– Нет, просто… я был сам по себе.

– Ага, – кивает она и прищуривается. – А тебе это здорово удавалось.

– Я спец. А ты давно дружишь с Марией?

– С детства. Она может поскользнуться и упасть на парня, а потом затащить его на свидание, – улыбается Николь. – Я не особо талантливая.

– Да уж. – Я качаю головой. – Зику тоже пришлось меня уговаривать.

– Правда? – Николь поднимает бровь. – Он хотя бы показал тебе, ради чего все затеялось. – Она показывает на себя.

– Да, конечно, – отвечаю я. – Я не был уверен, что ты в моем вкусе, но подумал, что может быть…

– Не в твоем вкусе, – холодно замечает она и почему-то умолкает. Я пытаюсь пойти на попятную.

– Ну, то есть я не считаю внешность настолько важной, – объясняю я. – Личность значит гораздо больше, чем…

– Чем мой средненький внешний вид? – Николь вскидывает обе брови.

– Ничего подобного, – спохватываюсь я. – Но я… не умею обращаться с девушками.

– Я уже поняла. – Она берет сумочку, которая лежит возле ее ног, и засовывает ее под мышку. – Передай Марии, что мне нужно было пораньше уйти домой.