Четыре минус три

В «Тибетской книге мертвых» читаю о медитации. И в этом описании я узнаю свое новое «я».

Именно так: мои мысли замирают, я чувствую себя наполненной светом, я чувствую близость неба. Я сознаю близость к Богу, чувствую себя защищенной и в безопасности. Иногда мне даже кажется, что я могу выйти из своего тела.

Что же будет со светом во мне, если я покину постель? И если свет покинет меня, что же со мной будет?

Я не знаю, к кому мне обращаться с моими вопросами. Возможно, непосредственно к самой жизни:

Скажи мне, жизнь, почему я не находилась в клоунском автобусе, когда случилось несчастье? Почему ты мне вытянула жребий быть оставленной в живых? Что же ты мне еще приуготовила?

Жизнь не отвечает. Ничего удивительного. Жизнь стоит за порогом, перед закрытой дверью. А я продолжаю лежать. Желая прежде всего общаться с теми, кто мне больше всего близок. От кого нельзя изолироваться. Кому не надо спрашивать, рады им или нет. Хели. Тимо. Фини. Бог.

Тимо часто спрашивал меня о том, кто же такой на самом деле Бог.

И я старалась на совесть, чтобы мой сын представлял себе «Отче нашего» вовсе не в образе старика с белой окладистой бородой. Я сама достаточно настрадалась от того, что представляла себе Бога лишь в образе мужчины. Но разве женщины дальше удалены от Бога, чем мужчины? Прошло много времени, прежде чем Божестсвенное в моем представлении обрело и женские черты.

Кроме того, Тимо рос с представлением, что Бог неотделим от нас и что он вовсе не сидит на небесах, чтобы строго или снисходительно наблюдать за нами сверху. Я вовсе не желала того, чтобы мой сын рос с ощущением того, что он находится под надзором грозного Божества, которое решает, молодец он или негодяй, хороший или плохой.

То, о чем мне не хотелось рассказывать моему сыну, я знала почти наверняка. Мое собственое, со временем сложившееся представление о Боге не так-то просто было донести до детей доступными для их понимания словами. Поэтому я часто путалась и запиналась, говорила, в конечном счете, все же «о нем» и не могла ответить на по-настоящему ключевые вопросы, которые задавал мне Тимо.

«Какого размера Бог?»

Однажды Тимо, перед тем как заснуть, непременно захотелось узнать об этом.

Я этого не знаю, Тимо. Во всяком случае, он слишком велик. Настолько, что нам, людям, не хватает слов, чтобы описать его величие.

А вот моя новая попытка:

«Может быть, Бог вовсе не такой уж и колосс. Он может быть невероятно маленьким, настолько незаметным, что мы, люди, его просто неспособны разглядеть. Может быть, он сейчас сидит где-то здесь… или вот здесь… а может быть, и вовсе на твоем колене, чтобы лучше нас видеть. Возможно, Бог состоит из многих частей, которые находятся везде, во всех частях мира, чтобы наблюдать и защищать всех людей одновременно».

Тимо нравилась эта мысль. И он часто говорил о маленьком Боге, сидящем у него на колене.

Дети — замечательные учителя. Они все время заставляют нас отвечать на вроде бы давно отвеченные вопросы. Они заставляют нас по-новому задумываться. И находить все более точные, честные и лучшие ответы, чем те, которыми мы удовлетворились.

Живой, ищущий дух Тимо, безграничное любопытство Фини — мне этого не хватает. Память о моих детях заставляет меня снова слушать тихие вопросы, на которые в глубине души я давно ожидаю ответов. Если мне время от времени удается поставить саму себя в тупик интересным вопросом, я сразу же начинаю думать о своих детях. И только после того, как мой ответ выдерживает проверку их непосредственностью и любопытством, я могу быть уверенной, что я не мошенничаю, что я по-настоящему честна и искренна.

Как бы я сегодня ответила Тимо и моей «большой» Фини на их вопрос о Боге?

Возможно, так:

«Представь себе только, ты и есть то, что мы называем Богом. И поскольку ты и есть Бог, то можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

Представь себе только: ты можешь разобрать свое тело. Твой маленький пальчик на ноге, стоит тебе только пожелать, примется прыгать по комнате сам по себе. До тех пор, пока ты снова не повелишь ему вернуться на прежнее место. То же самое ты можешь проделывать со своим носом и со своим ухом и даже с каждым отдельным своим волоском.

Представь себе только: твое тело демонтируется, и его части радостно прыгают по комнате до тех пор, пока ты не созываешь все эти части назад.