Четыре мушкетёра (сборник)

Миле было ясно, что, во-первых, та лёгкость, с которой Жора согласился на обмен, может быть обманчивой и, во-вторых, то, что он завтра занят и не может получить вещь у доверенного лица, тоже недостоверно. Из этого следовало, что Жора вполне заслуживал внимания такой женщины, как Мила. И не только благодаря своей красоте. По крайней мере сегодняшний визит никак нельзя было считать последним.

На другой день Мила с самого утра уехала с Вартаняном на пляж и, чтобы остаться честной перед Жорой, была занята целый день. Там она рассказала Вартаняну, как весело прошёл ужин у Жоры, после чего Вартанян окончательно перестал терзаться муками ревности. Зато его стали посещать мысли и сомнения относительно предстоящего обмена с Жорой: когда у мужчин всё благополучно на личном фронте, их всегда начинает тянуть на рабочие и прочие подвиги, и они становятся деловито-задумчивыми, пребывая в изыскании способов совершения этих подвигов.

Вечером, когда Мила и Вартанян вернулись в гостиницу и разошлись по своим номерам, к ней в комнату зашёл Жора и снова предложил поужинать у него в номере. «Однако с таким ухажёром недолго и фигуру потерять», — подумала Мила, и они договорились завтра с утра пойти осматривать город, причём Жора вызвался быть экскурсоводом.

После его ухода она предупредила об этом Вартаняна, и тот снова начал терзать себя муками ревности, хотя и не так интенсивно, как в прошлый раз.

Вышло всё так, как Мила с Жорой договорились. Они ходили по городу, он действительно неплохо его знал и сообщил ей немало фактов из истории и географии, о которых обычные экскурсоводы почему-то не говорят. Они пообедали в ресторане, потом погуляли по набережной, а когда возвращались под вечер обратно, он повёл её какими-то боковыми улочками и в одном месте попросил подождать его всего десять минут: ему надо было зайти к старому знакомому и передать книгу, чтобы не приходить специально из-за этого сюда завтра. Жора зашёл в подъезд, а Мила ходила по почти безлюдной улочке и рассматривала фасады домов.

Он пробыл там меньше обещанных десяти минут, и они пошли дальше, весело болтая. Потом он даже сочинил экспромт:

Вы улыбаетесь так мило,
Что всякий скажет, что вы — Мила!

Но, на счастье, это произошло уже у самой гостиницы. Войдя в гостиницу, Мила стала непреклонна, они попрощались без всяких лишних нежностей, кроме дежурных, и она пошла в свой номер. А оттуда к Вартаняну.

Он лежал на диване и в который раз сантиметр за сантиметром изучал потолок. Когда она вошла, он вскочил и вытянулся по стойке «смирно».

— Вольно! — сказала она, и по её голосу чувствовалось, что подача такой команды для неё вполне обычна.

Но Вартанян, очевидно вследствие того что ещё не служил в армии, чуть было не понял команду неправильно, за что и получил взыскание: Мила вольностей на службе не допускала.

Она рассказала ему о своей прогулке как можно подробнее, так как боялась, что увлечённый юноша может натворить глупостей и завалить дело. Потом напомнила ему, что завтра — день обмена, и постаралась ещё раз предостеречь его, сама смутно представляя от чего. Но у Вартаняна выветрились последние мысли о предстоящем обмене, потому что он весь день думал совсем о другом: он никак не мог понять, кому отдаст предпочтение, когда вернётся, — Кате или Миле. Известно, что женщины совместимы в одной честной мужской душе только если обе в одном месте, но в разное время или если они одновременно, но в разных местах. Поэтому все опасения Милы он пропустил мимо ушей.

Потом они погуляли по вечерней Одессе, поужинали и разошлись спать. Договорились, что до конца операции Мила не покажется на глаза ни тому, ни другому.

И вот наступила суббота. Мила не показывалась, что соответствовало уговору.

А Вартанян пошёл в сберкассу получать деньги. В сберкассе к нему отнеслись без должного доверия и долго сверяли сумму, обозначенную в аккредитиве, с его внешними данными. Но, как известно, если документ железный, никакие внешние данные, и даже полное их отсутствие, испортить дело не могут. А документ был подлинный, что иногда оказывается лучше любой подделки, в том числе при наличии таких денег у открывателя аккредитива.

Получив наконец деньги, Вартанян принялся их считать, не отходя от кассы, как это было предписано висевшим объявлением. А так как деньги были крупные, а купюры мелкие — сплошь четвертные и полсотенные бумажки, то за время их счёта за ним выстроилась очередь, которая не собиралась молчать. Но Вартаняна нелегко было сбить с пути: он мужественно пересчитал деньги два раза, после чего отошёл в сторону и рассовал их пачками по разным карманам, чтобы удобно было отдавать, когда они с Жорой начнут торговаться, как предупредили его перед отъездом.