Четыре норвежских конунга на Руси

Современные исследователи, основываясь на тематико-хронологическом принципе, выделяют «королевские саги», или «саги о норвежских конунгах», посвященные истории Норвегии с древнейших времен до конца XIII в.; «родовые саги», или «саги об исландцах», описывающие историю исландских родов с момента заселения Исландии в конце IX в.; «саги о древних временах» (подразделяемые на «героические», «приключенческие» и «викингские») – повествования о событиях в Скандинавии до конца IX в.; «саги о епископах», т. е. жизнеописания исландских епископов; комплекс саг о событиях в Исландии в XII–XIII вв., известный под названием «Сага о Стурлунгах», и проч. У жанровой формы саги есть свои закономерности, но в то же время каждый вид самостоятелен, самобытен и имеет свои истоки. Так, родовые саги могут рассматриваться как логическое развитие интереса к семейным генеалогиям, зафиксированным во всех редакциях (самая старшая – ИЗО г.) "Landnamabok", «Книги о взятии земли», содержащей подробный рассказ о заселении Исландии [Andersson 1978. Р. 148]; вполне вероятно, что некоторые саги о древних временах генетически связаны с переводными рыцарскими романами [Hallberg 1962а. Р. 142]; королевские саги существуют только в рамках исландско-норвежской историографии XII–XIII вв. [Джаксон 1991. С. 14-40].

Саги содержат наибольший объем информации о Восточной Европе и в частности о Древней Руси. Это – сведения о политических, торговых и культурных связях Руси и скандинавских стран. В силу кажущейся объективности саг их известия нередко принимаются за вполне достоверные. Саги, однако, отличает синтез правды и вымысла, и вероятность обнаружения в них абсолютно достоверных известий чрезвычайно мала. Наибольшего доверия заслуживают те данные саг, которые подтверждаются ссылками на скальдов IX–XI вв. Как и большинство традиционных жанров средневековой словесности, саги характеризуются существованием иерархии стереотипов, которыми пронизано все – от мировосприятия до языка. Только с учетом мировоззренческого уровня объясняются конкретные ситуации и вычленяются языковые клише, используемые для их описания. Выявляя в сагах стереотипные формулы, можно обнаружить историческую основу как за фактом их существования, так и за отклонениями от стереотипной схемы. На характере информации сказывается присущая сагам тенденциозность: и «государственная» в сагах о современности, пытающихся обосновать право на власть династии самозванца Сверрира, и, так сказать, «бытовая» в сагах о прошлом, выражающаяся в стремлении разукрасить свои походы, либо возвеличить конунга, которому посвящена сага. Основанные на генеалогическом принципе, саги практически не содержат абсолютных хронологических вех. Стержнем, вокруг которого строится повествование, является жизнь того или иного персонажа или правление конунга, при этом сообщения источников нередко находятся в противоречии. Приурочение событий, описываемых в сагах, к хронологии общеевропейской истории достигается преимущественно их сопоставлением с нескандинавскими источниками. Хронологический разрыв между описываемыми событиями и временем фиксации саг сказывается в том, что сведения, не менее века бытовавшие в устной традиции, подвергались значительной трансформации и литературной обработке. Это приводило, среди прочего, к модернизации в сагах более ранней истории.

От Норвегии, и тем более от Исландии, Древняя Русь находилась на весьма большом отдалении, что создавало известные трудности в поступлении точных сведений о событиях на Руси на далекий Север. Тем не менее пребывание на Руси скандинавских правителей, их дружинников и их скальдов, двусторонние русско-скандинавские политические, экономические и прочие контакты не могли не оставить в источниках свой след. Вопреки односторонней ориентации интереса, когда «положительные данные» в источниках (в сагах по преимуществу) относились только к скандинавским странам, когда история писалась pro domo sua, в разножанровых произведениях древнескандинавской письменности сохранилась самая разнообразная информация о Древней Руси.

Многочисленны формы, в которые облечена информация о Руси (от развернутых повествований до «точечных» упоминаний); разнообразен характер информации (прямая и косвенная по форме; фактическая, типическая и обобщенная по содержанию [Мельникова 1990. С. 75–79]). Древнескандинавские источники, в отличие от русских летописей, не дают и не могут дать цельной картины русской истории за несколько столетий, и тем не менее их данные заслуживают безусловного внимания.

ГЛАВА 1 ОЛАВ ТРЮГГВАСОН