Четыре норвежских конунга на Руси

В это время было в Гардарики много прорицателей, тех, которые знали о многом. Они говорили в своих пророчествах, что в эту страну пришли духи-хранители какого-то благородного человека, хотя и молодого. И никогда раньше они не видели ни у одного человека духов более светлых либо более прекрасных, и доказывали они это многими словами, но не могли узнать они, где он был. И таким, говорили они, замечательным был его дух, что тот свет, который сиял над ним, рассеивался по всему Гардарики и повсюду в восточной части мира. А потому что, как ранее было сказано, княгиня Аллогия была умнейшей из всех женщин, то посчитала она все это очень важным. Вот просит она конунга в красивых словах, чтобы он велел созвать тинг, чтобы люди пришли туда из всех близлежащих местностей; она говорит, что она придет туда и распорядится «так, как мне хочется». Вот делает конунг так; приходит туда огромное множество людей. Вот приказывает княгиня, чтобы образовали круг из людей, из всей толпы, «и должен каждый стоять рядом с другим, так чтобы я могла видеть внешность каждого человека и выражение, и особенно глаза, и я надеюсь, что я смогу почувствовать, кто владеет этим духом, если я увижу зрачки его глаз, и никто тогда не сможет скрыть, если такова его природа». Послушался тогда конунг ее речей. И длится этот многолюдный тинг два дня. А княгиня подходит к каждому человеку и осматривает внешность каждого человека, и не находит никого, кто показался бы ей похожим на человека, которому выпал такой великий жребий. И когда тинг продолжался два дня и настал третий день, то увеличился тинг. Шли тогда туда все по его приказу, а иначе их сочли бы виновными. Вот образовал весь народ круг, а эта славная женщина и знаменитая княгиня осмотрела внешний вид и выражение каждого человека. Подходит она через некоторое время туда, где перед ней стоял юный мальчик в плохой одежде; он был в широком плаще, и капюшон был откинут на плечи. Она посмотрела в его глаза, и поняла она тотчас, что это у него было такое большое счастье, и ведет она его к конунгу, и стало тогда ясно всем, что нашелся на этот раз тот человек, которого она долго искала.

Вот взял конунг этого мальчика под свою власть. Открыл он тогда конунгу и княгине род свой и достоинство, что он не был рабом, но открылось теперь, что он был украшен королевским происхождением. С тех пор стали конунг и княгиня воспитывать Олава любовно, с большой лаской. Одарили они его многими дорогими вещами, как своего собственного сына. Этот мальчик вырос в Гардах, рано достиг совершенства по силе и уму и развивался не по годам, так что через немного лет был он далеко впереди своих сверстников во всем том, что может украсить хорошего вождя. И как только он начал проявлять себя и свое физическое и духовное совершенство, то выглядело это очень хорошо со многих сторон, и через короткое время научился он всему рыцарскому обычаю и военной мудрости, как те люди, которые были самыми искусными и доблестными в той области [O.Tr. OddrA, к. 8].

Густав Сторм отмечает, что, следуя в изложении убийства на торгу рассказу «Обзора», Снорри выпустил рассказ Одда о еще одном предсказании, а именно о тинге Аллогии [Storm 1873. S. 135]. В «Большой саге» мотив тинга трансформирован и приспособлен к ситуации. Поскольку в гл. 47 излагается (вслед за «Кругом земным»), как по просьбе княгини конунг взял Олава под свое покровительство, то в гл. 57, восходящей к Одду, тинг не упоминается, но духи-хранители и свет, сияющий над Олавом, поясняют, почему он был любим конунгом и княгиней.

По мнению А. Бугге, рассказ о тинге – не более чем сказка [Bugge 1908. S. 251–252]. Э. Гордон тоже разделяет взгляд Бугге, что рассказ о юных годах Олава напоминает то, что говорится в саге о Хавелоке: королевский сын в детстве вынужден покинуть родину, он воспитан в чужой стране, вернувшись назад, он становится правителем. Гордон, кроме того, полагает, что юные годы Олава были так похожи на юные годы других конунгов, что скальды не имели достаточно фактического материала, и потому они уделили юности Олава так мало внимания. Эти годы его жизни послужили в рассказах о нем целям церковной пропаганды [Gordon 1938. S. 68].