Четыре норвежских конунга на Руси

Как правило, будущий конунг отправляется прочь из страны. «Это его Wanderjahre, годы скитальчества», по определению А. Н. Веселовского [Веселовский 1885–1886. С. 61]. Он либо совершает грабительские нападения на побережья и острова Балтийского и Северного морей и неизменно оказывается победителем во всех сражениях, либо поступает на службу к чужеземному конунгу, совершает подвиги и с добычей и славой возвращается на родину. Эйрик Кровавая Секира четыре года с успехом грабит на Восточном пути, в Дании, Фрисландии и Саксонии, четыре года – в Шотландии, Ирландии и Франции, затем отправляется на север в Финнмарк вплоть до Бьярмаланда, где, по словам саги, побеждает в великой битве. Харальд Серая Шкура каждое лето ходит со своим войском в различные страны и одерживает победы в многочисленных битвах. Он грабит и в Дании, и в Шотландии, и в Ирландии, и в Бьярмаланде. «Годы странствий» Олава Трюггвасона начинаются чрезвычайно рано: в три года он попадает в плен, и его разлучают с матерью. С девяти лет он находится на Руси, где становится хёвдингом над тем войском, которое охраняет страну. В восемнадцать лет он покидает Хольмгард (Новгород) и ведет весьма успешные военные действия по всему Балтийскому морю и на Британских островах. Олав Харальдссон, до того как он становится норвежским конунгом, грабит побережья Балтийского моря, помогает королю Этельреду вновь завоевать Англию, выигрывает множество сражений в Западной Европе. Его сводный брат Харальд Сигурдарсон (впоследствии Суровый Правитель), бежавший после битвы при Стикластадире (в которой пал Олав Святой), прибывает на Русь, где, как и Олав Трюггвасон, поступает на службу к русскому князю. Отсюда он отправляется в Константинополь, где находится некоторое время на службе у византийского императора, возглавляя отряд варягов, и выигрывает огромное число сражений. На обратном пути он женится на дочери русского князя, Елизавете, и с богатством (награбленным во время странствий), какого еще не видели в северных странах, возвращается в Норвегию.

В пределах Скандинавии конунги ведут борьбу за власть и земли. Они встречают сопротивление бондов (как в случае с Асбьёр-ном из Медальхуса), сталкиваются с хитростью и коварством ярлов (таков, например, ярл Хакон), спорят и борются между собой (как сыновья Харальда или Эйрика). Но вне своей страны скандинавские конунги – на порядок выше, лучше, сильнее и удачливее всех своих соперников. Норвежские конунги гибнут, как правило, в Скандинавии, но не где-либо за ее пределами. (Харальда Сигурдарсона, однако, покидает удача, и он гибнет во время похода на Англию.) Их сражения на западе, востоке и юге большей частью удачны, согласно сагам; удача сопутствует им в значительной части их походов.

Что перед нами – отражение социального типа «конунга-викинга», «сформировавшегося в процессе образования северных государств, связанном с широкой военной экспансией» [Лебедев 1983], либо изображение правителя в соответствии с господствовавшим в средневековом скандинавском обществе представлением об идеальном конунге?

Скорее всего, и то и другое. Ведь, с одной стороны, мы не можем отрицать того, что этикетность средневековой литературы связана в первую очередь со средневековым представлением о должном: автор стремится изображать людей и события такими, какими они должны быть в представлении его современников. С другой стороны, стереотип никогда не был чисто литературным явлением, но являлся отражением действительно существовавших норм и определялся в момент своего возникновения самой жизнью. Поэтому всякая стереотипная формула имеет под собой историческую основу. Таким образом, в портретах конунгов, в изображении авторов королевских саг, должное и сущее теснейшим образом переплетаются. Здесь сталкиваются две противоречивые (для нас) тенденции: стремление к точному воспроизведению явлений действительности и одновременно к обобщенному, схематизированному изображению этих явлений по нормам литературного этикета.

«Литературный этикет» средневекового автора, как показал Д. С. Лихачев, складывается из представлений о том, 1) как должно свершаться то или иное событие, 2) как в соответствии со своим положением должен вести себя герой и 3) какими словами это должно быть описано [Лихачев 1979. С. 90; см. также: С. 80–102]. Следовательно, можно говорить о трех этикетных уровнях, вычленение которых оказывается весьма существенным при обсуждении вопроса о достоверности королевских саг.