Четыре оклика судьбы

На улице Советской, где жила семья Вихровых, отец Нины, пожалуй, был единственным непьющим и интеллигентным мужчиной. Он прошел войну, получил несколько ранений, но вернулся живым и здоровым. Черноволосый, с голубыми глазами и белозубой улыбкой – он привлекал всеобщее внимание. Все матери-одиночки квартала мечтали о таком муже и завидовали Нининой матери. А их дети завидовали Нине и ее брату. А им самим то, что у них есть хороший и добрый отец, казалось обычным делом. Только став взрослой, Нина поняла, как им с братом повезло. Ведь, там, – думала она, – в горних высях, в параллельном мире – до сих пор обитают сонмы душ погибших, исчезнувших, предавших, неизвестных, таинственных, случайных отцов, умерших для детей еще при жизни. И тысячи женщин, любивших их одну случайную ночь, здесь на земле бьются, чтобы прокормить, выучить, вырастить свое потомство. А после страшной войны в каждом населенном пункте была сплошная безотцовщина.

С этим старым домом связано не одно жуткое детское воспоминание. Ей шел пятый год. Мать поздним вечером сидела у окна за белой занавеской и кормила грудью маленького брата. Нина уже спала в кроватке, стоящей рядом с окном. Внезапно раздался звон разбитого стекла, Громкий крик матери и плач маленького брата разрезали тишину. Нина вздрогнула и проснулась. Материнский крик – для ребенка сигнал опасности, произошло что-то страшное! Она сжалась под одеялом в комок. Сердце застучало в ушах как барабан. Под одеялом стало трудно дышать. Ужас накрыл волной! Судорожные сглатывания, пульсирующая в висках кровь, и – слабая детская нервная система дала сбой. Нина обмочилась. Сквозь пелену сознания она услышала, как отец с руганью выскочил на улицу. Мать, наконец, обратила внимание на Нинин, даже не плачь, а поскуливание, и произнесла: – успокойся, успокойся. Нет, не обняла ее, не взяла на руки, Нина, ведь, по сравнению с братом – уже большая! Просто сказала, чтоб успокоилась. За всю свою жизнь потом Антонина не могла вспомнить ни одного случая, когда мать обнимала бы или жалела ее. Разве что, в глубокой старости, когда стала слабой и немощной.

От испуга Нина долго потом не могла произнести ни слова. Заикалась. А случилось вот что. Какой-то пьяный мужик, тоскливо бредя по улице, увидел на занавеске тень счастливой матери, кормящей ребенка, и, непонятно из каких соображений, решил напугать ее, постучав по стеклу. Но не рассчитал свои силы, поскользнулся и головой разбил окно. Отец догнал экстремала и врезал ему по первое число. Но с тех самых пор Нина стала бояться окон, потому что ей с удивительным постоянством снился один и тот же жуткий сон. Она одна в доме, лежит в своей кроватке. Вдруг окно распахивается, и огромная толстая женщина оттуда тянется к ней своими ручищами, хватает ее из кроватки и тащит через окно в страшный, темный мир. Нина пытается кричать, но крик никто не слышит, потому что губы ее не разжимаются. И тогда она каким-то непостижимым образом вырывается из рук женщины, хочет взлететь. Женщина тянется вверх к ее ногам. Хватает, хватает ее за лодыжки. Нина поджимает ноги и летит, летит от своего ужаса и страха все дальше. Ускользает от ведьмы. Спасается…Окно в ее представлении – это выход в непредсказуемый мир.

Она и сейчас на даче боится спать у окна. Детские страхи – вечная печать на фибрах души. Первый этаж вызывает у нее повышенный уровень тревожности.

Память выхватывает еще какие-то отрывки прошлого, первые впечатления, маленькие сценки.

У матери – страшный мастит. Грудь резали. Виталик на прикорм пошел. А бабушка к лету в Пермь уехала, к другой дочери, Раисе. У той только один ребенок был. Мать, Мария Ивановна, вскоре вышла на работу, а в доме няньки меняются чуть не каждый месяц. Одна – мужиков водила, другая – с подругами водку пила, третья – на отца заглядываться стала. Мать выгнала всех!

Брату полтора года. Он только что научился ходить, и эта радость вертикального стояния вырывалась из него постоянными упражнениями в беге от крыльца и до бесконечности. Бесконечность прекращалась там, где его ловили и возвращали назад. Однажды Нине поручили присмотреть за братом. Она заигралась и не уследила, когда он вырвался за ворота на улицу. Припустив со всех ног, Виталик получил перед сестрой преимущество, фору. Нина бросилась вдогонку, сознавая своим детским умом, что этот кросс может кончиться плохо для них обоих. Впереди перекресток. Маленький брат не знает, что такое опасность уличного движения и может попасть под колеса повозки или автобуса. Она сама год назад, перебегая на противоположную сторону улицы, попала под колеса велосипеда, прикинув, что успеет, но не успела. Велосипедист налетел на нее, она ударилась лицом о мостовую, сильно разбив нос. Пожаловалась на боль матери, но та только рукой на нее махнула: – Не бегай, где не надо! С тех пор у Нины искривление носовой перегородки. Правда, кривизна чуть заметна только на фотографиях.