Четыре пера (ЛП)

Во время обеда ветер посвежел и, дуя против течения, поднял такие волны, что пароход с баржей подбросило, и вода хлынула на борт.

— Он был внизу, — сказал студент, наклонившись через поручень, и посмотрел на нижнюю палубу баржи.

Стояла ночь, и ночь темная. Над этой нижней палубой мерцал лишь один фонарь, качавшийся в центре верхней, он отбрасывал маленький круг тусклого света и неопределенные тени. За кругом повисла черная тьма, за исключением носа, где вода, разбиваясь о борт, пузырилась белой пеной. Она была похожа на хлопья снега, гонимого ветром, а по палубе как будто хлестали кнутом.

— Его переместили, — сказал немец. — Без сомнения, его переместили. На носу пусто.

Колдер наклонил голову вниз и некоторое время молча смотрел в темноту.

— Мне кажется, ангареб там, — сказал он наконец. — Кажется, это он.

В сопровождении немца он поспешил вниз по трапу на нижнюю палубу парохода и подошел к борту. Теперь он убедился. Ангареб стоял в брызгах воды в том самом месте, куда по приказу Колдера его перенесли сегодня утром.

И на ангаребе фигура под черным покрывалом оставалась неподвижной, как всегда без признаков жизни, хотя холодные брызги всё время попадали ей на лицо.

— Я предполагал, что так и будет, — сказал Колдер.

Он взял фонарь и вместе с немецким студентом перелез через фальшборты на баржу. Он вызвал двух арабов.

— Уберите ангареб с носа, — сказал он, и когда они повиновались, — а теперь снимите покрывало. Мой друг — врач, он осмотрит рану.

Арабьы колебались, а затем один с наглым видом возразил.

— В Асуане есть врачи, мы везем его туда.

Колдер поднял фонарь и сам отдернул покрывало с раненого.

— Прошу, — сказал он своему спутнику.

Немецкий студент осмотрел рану на бедре, пока Колдер держал фонарь над головой. Как и предсказал Колдер, это было неприятное зрелище; потому что рана загноилась. Немецкий студент был рад снова ее прикрыть.

— Я не в силах помочь, — сказал он. — Возможно, в больнице, с ваннами и повязками. Во всяком случае, ему облегчат боль. Но что-то еще? Не знаю. Здесь я не смогу ничем помочь. Эти двое понимают по-английски?

— Нет, — ответил Колдер.

— Тогда я могу вам кое-что рассказать. Он поранился не от падения с пальмы. Это ложь. Травму нанесли острием копья или каким-то другим оружием.

— Вы уверены?

— Да.

Колдер резко наклонился к арабу на ангаребе. Хотя тот не шевелился, мужчина был в сознании. Колдер не отрываясь смотрел на него и заметил, что его глаза следят за произносимыми словами.

— Вы понимаете по-английски? — спросил Колдер.

Араб не мог ответить губами, но в выражении лица появилось понимание.

— Откуда вы? — спросил Колдер.

Губы шевельнулись, но с них сорвался лишь шепот. Глаза говорили, но тщетно. Понятно было, что они выражали огромное желание ответить. Колдер опустился на колени рядом с головой мужчины и, придвинув фонарь поближе, стал перечислять города.

— Из Донгола?

Глаза араба не показали никакой реакции на это название.

— Из Метемнеха? Из Бербера? Из Умдурмана? Ага!

Араб отреагировал на это слово. Он закрыл веки. Колдер с энтузиазмом продолжил.

— Вас там ранили? Нет. Где тогда? В Бербере? Да. Вы были в тюрьме Умдурмана и сбежали? Нет. Но вы были ранены.

Колдер опустился на колени и задумался. Размышления его взволновали. Он наклонился к уху араба и негромко заговорил.

— Вы помогали кому-то бежать? Да. Кому? Эль-каймакам [14] Тренчу? Нет. — Он перечислял имена других белых пленников в Умдурмане, и при каждом имени глаза араба отвечали «нет». — Это эфенди [15] Фивершем? — сказал он, и глаза выразили согласие так же ясно, как будто произнесли губы.

Но это были все сведения, которые вытянул из него Колдер.

— Я бы с радостью помог эфенди Фивершему, — сказал он, но тщетно.

Араб не мог говорить, он не мог даже назвать свое имя, а его спутники не хотели. Независимо от того, что знали или подозревали эти два человека, им не имело никакого смысла вмешиваться, и они цеплялись за историю, освобождающую их от ответственности. Родственники в Короско, услышав, что они едут в Асуан, попросили их взять с собой раненого, они его не знают, но согласились. Колдер не мог добиться от них ничего более путного, кроме этого заявления, как бы ни расспрашивал.

У него под рукой была желанная информация —известия о Гарри Фивершеме, про которого Дюрранс спрашивал в каждом письме, но она находилась как будто в закрытой книге. Он стоял рядом с беспомощным человеком на ангаребе. Тот очень хотел говорить, но чрезвычайная слабость, в которую он погрузился, приложила палец к его губам. Колдер мог лишь проследить, чтобы его благополучно доставили в больницу Асуана.

— Он поправится? — спросил Колдер, и доктор с сомнением покачал головой. Возможно, и был шанс, но очень небольшой. И даже в лучшем случае восстановление будет медленным.