Четыре пера (ЛП)

Они ставили кирпичи один на другой и скрепляли их на шип. Каждый день стена вырастала на фут. Они собственноручно замуровывали себя. Когда они закончили, образовалась двенадцатифутовая стена, гладкая и прочная. На ее поверхности не было ни единого выступа, куда можно поставить ногу; её не сломать за одну ночь. Тренч с Фивершемом в отчаянии созерцали её. Даже пальмы Хартума теперь были спрятаны от их глаз. Днем ярко-синий квадрат, а ночью темно-синий квадрат, украшенный драгоценным серебром и сверкающим золотом, ограничили их мир. Тренч закрыл лицо руками.

— Не могу на это смотреть, — сказал он надломленным голосом. — Мы строим собственный гроб, Фивершем, это правда. — Затем он поднял руки и громко воскликнул: — Неужели они никогда не придут по Нилу, канонерки и солдаты? В Англии про нас забыли? Боже мой, про нас забыли?

— Тише! — ответил Февершем, — мы найдем способ побега, не бойся. Нужно подождать полгода. Слушай, мы оба ждали годами. Шесть месяцев разве срок?

Но хотя ради товарища он говорил уверенно, его сердце оборвалось.

Не стоит подробно останавливаться на их жизни в эти полгода. За чудовищной оградой спокойно жили только бесчисленные паразиты. Извне не поступало никаких новостей. Они питались своими мыслями, так что вид ящерицы на стене становился поводом для восхищения. По ночам их жалили скорпионы, время от времени избивали тюремщики.

Они жили во власти капризов Идриса-эс-Саира и Небби Хиддра, который жаловался на них калифу именно тогда, когда Идрис больше всего нуждался в деньгах для своей голодающей семьи. Калиф присылал к ним людей, чтобы обратить в единственную истинную религию; и оба узника с нетерпением ждали долгих богословских споров. Иногда их освобождали от самых тяжелых кандалов и позволяли спать на открытом воздухе, или вдруг, без причины, лишали этих привилегий, и они боролись за жизнь в «Доме камня».

Полгода подошли к концу. Начался седьмой, и даже через две недели мальчик, приносивший еду Фирвершему, не мог обрадовать их известием, что Абу Фатма вернулся.

— Он никогда не появится, — сказал Тренч в отчаянии.

— Обязательно появится, если он жив, — сказал Фивершем. — Но жив ли он?

Прошел седьмой месяц, и однажды утром в начале восьмого в тюрьму пришли двое телохранителей калифа, они переговорили с Идрисом. Идрис направился к двум заключенным.

— Истинно, Аллах добр к вам, люди из плохого мира, — сказал он. — Вы взглянуть в лицо калифа. Как вам повезло!

Тренч с Фивершемом поднялись с земли с не очень радостным настроем. «Чего он от нас хочет? Это конец?» — такие вопросы крутились у обоих в голове. Они прошли за двумя охранниками через дверь и дальше по улице к дому калифа.

— Это означает смерть? — спросил Фивершем.

Тренч пожал плечами и сердито рассмеялся.

— В картах Небби Хиддра предсказывалось нечто подобное, — сказал он.

Их привели на великолепную парадную площадь перед мечетью, а оттуда в дом калифа, где еще на пороге сидел еще один белый. Калиф сидел на ангаребе, рядом с ним стоял седобородый грек. Калиф объяснил, что они оба займутся производством пороха, которым вскоре ударят по армии турков.

Фивершем хотел было сказать, что ничего не понимает в этом процессе, но Тренч перебил его, заявив на беглом арабском, что касательно пороха для него нет никаких тайн, и им обоим сообщили, что на фабрике за ними присмотрит присутствующий здесь грек.

За что оба узника должны будут благодарить этого грека до гробовой доски. Есть в мире истинные самаритяне. Из чистой жалости, зная, что эти двое заперты в «Доме камня», он предложил калифу нанять их, и из того же сострадания прикрывал их недостаток знаний.

— Я ничего не знаю о производстве пороха, — сказал Тренч. — Но мы каждый день будем уходить из тюрьмы, а это уже кое-что, пусть мы и должны возвращаться каждый вечер. Кто знает, когда подвернется шанс сбежать?

Пороховая фабрика располагалась в северной части города, но на берегу Нила, за пределами большой глинобитной стены и в конце рынка рабов. Каждое утро двух заключенных выпускали из тюремной двери, они шли вдоль берега реки за пределы городской стены, и проходили на пороховую фабрику мимо складов охраны калифа. Каждый вечер они возвращались по той же дороге в «Дом камня». С ними не было охраны, поскольку побег казался невозможным, и во время каждого такого похода они с надеждой высматривали человека в синем. Но прошли месяцы, и май принес с собой лето.

— Что-то случилось с Абу Фатмой, — сказал Фивершем. — Может, его поймали в Бербере. Его как-то задержали.

— Он не придет, — сказал Тренч.

Фивершем больше не мог притворяться, что надеется. Он не знал о ранении мечом, полученном Абу Фатмой при побеге через Бербер по возвращении из Умдурмана. В этом городе его узнал один из старых тюремщиков и легко вывел из строя одним ударом в бедро.