Четыре пера (ЛП)

— Спрашивая, нужно ли нам ждать, я думала вовсе не об этом, — воскликнула Этни. — Я лишь удивлялась, почему вы предпочитаете ждать, почему настаиваете. Ведь ваше излечение ничего не изменит, хотя мы и надеемся, и молимся о нем всей душой.

Она говорила медленно, и в голосе вновь слышалась мольба. На этот раз Дюрранс не выразил согласия с ее словами, и Этни повторила их с большим нажимом: «Ничего не изменится».

Дюрранс вздрогнул как человек, чьи размышления резко прервали.

— Простите, Этни, — сказал он. — Я думал о Гарри Фивершеме. Я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали. Когда-то давно, в Гленалле, вы сказали, что наверное однажды сможете рассказать мне об этом, и я хотел бы узнать именно сейчас. Понимаете, Гарри был моим другом. Расскажите, что случилось в ту ночь в Леннон-хаусе, из-за чего расстроилась ваша помолвка, а он отправился в изгнание.

Этни помолчала и мягко произнесла:

— Я бы не хотела говорить об этом. Это все — дела давно минувших дней. Прошу, не спрашивайте больше.

Дюрранс не стал настаивать.

— Ладно, — добродушно ответил он. — Не буду. Наверное, вам больно вспоминать, а я, конечно, ни в коем случае не хотел бы причинить вам боль.

— Я не хочу отвечать вовсе не поэтому, — с жаром объяснила Этни. Она помолчала, подбирая слова. — Я не боюсь боли. Но что было, то прошло, и я отношусь к мистеру Фивершему как к некогда хорошо знакомому человеку, теперь умершему.

Они подошли к проему в линии деревьев на берегу залива, и Этни оторвала взгляд от тропы. Она увидела, что небольшая лодка, которая чуть раньше плыла на север, когда Этни размышляла на террасе, теперь уткнулась носом в берег. Парус был убран, а мачта торчала над лужайкой сада. На берегу стоял мужчина и с сомнением рассматривал дом, как будто не был уверен, туда ли приплыл.

— Там причалил какой-то незнакомец, — сказала она. — Похоже, он заблудился. Пойду, укажу ему дорогу.

Она побежала вперед, ухватившись за эту спасительную возможность, пусть даже избавление продлится совсем недолго. Так мог бы чувствовать себя свидетель в суде, когда судья уходит на получасовой перерыв, подумалось ей. После разговоров с Дюррансом у нее оставалось ощущение, будто она только что подверглась перекрестному допросу, столь быстрому, что она никак не могла понять, к чему он ведет, хотя и подозревала с самого начала.

Незнакомец тоже направился к ней. Это был мужчина среднего роста, с коротким вздернутым носом, невыразительными глазами навыкате и свирепо торчащими усами. Он приподнял шляпу, открыв выпуклый, начинающий лысеть лоб.

— Я приплыл из Кингсбриджа, — сказал он, — и никогда раньше не был в здешних местах. Не могли бы вы сказать мне, это «Заводь»?

— Да. Вы найдете миссис Адер на террасе, если подниметесь по ступеням.

— Я хотел бы повидать мисс Юстас.

Этни с удивлением повернулась к нему.

— Это я.

Незнакомец молча оглядел ее.

— Так я и думал.

Покрутив усы, он заговорил снова:

— Доставило же мне хлопот найти вас, мисс Юстас. Я проделал весь путь до Гленаллы, и впустую. Довольно жестоко по отношению к человеку, чей отпуск совсем короток!

— Мне очень жаль, — с улыбкой ответила Этни, — но зачем же вы взвалили на себя эти хлопоты?

Незнакомец снова покрутил усы, без выражения рассматривая ее.

— Уверен, вы уже забыли мое имя.

— Не думаю, что когда-нибудь его слышала.

— Конечно, слышали, поверьте мне. Пять лет назад. Я капитан Уиллоби.

Этни отпрянула, побледнев, губы ее сжались, а взгляд стал жестким. Она молча смотрела на него.

Капитан Уиллоби нисколько не смутился. Он заговорил с таким видом, будто извинял недостаток воспитания, а не оправдывался.

— Я понимаю, что вы не рады мне, мисс Юстас, но никто из нас не мог предвидеть ваше присутствие, когда Фивершему вручили три белых пера.

Этни отмахнулась от его объяснений.

— Откуда вы знаете, что я там была?

— Мне рассказал Фивершем.

— Вы виделись с ним?

Она громко вскрикнула, чем удивила себя не меньше, чем капитана Уиллоби. Она приучила себя не думать о Гарри Фивершеме, вычеркнула его из списка своих привязанностей, но этот крик показал ей, сколь тщетны были ее усилия. Лишь несколько минут назад она сказала, будто для нее он умер, и верила, что говорит правду.

— Вы в самом деле его видели? — повторила она, с завистью глядя на собеседника. — Вы говорили с ним? Когда?

— Год назад, в Суакине. Иначе зачем бы я оказался здесь?

Вопрос поразил Этни. Она не могла придумать ответа, по правде говоря, она не владела собой достаточно, чтобы строить какие-то предположения, но страшилась его услышать.

— Да, — медленно и почти неохотно сказала она. — Зачем вы здесь?

Уиллоби достал бумажник, открыл его, вытряхнул на ладонь крошечное грязное белое перо и протянул его Этни.

— Чтобы отдать вам это.

Этни отпрянула, не прикоснувшись к нему.

— Зачем? — нетвердым голосом спросила она.

— Три человека отослали Фивершему три белых пера, трижды обвинив его в трусости. Это одно из тех перьев, отосланных из его квартиры в Рамелтоне пять лет назад. Я — один из тех троих, и я здесь, чтобы сказать вам: я снимаю свое обвинение. Беру свое перо назад.

— И вы принесли его мне?

— Он меня попросил.