Четыре подковы белого мерина

Впереди были суббота и воскресенье, и Лада извелась, ожидая, когда они закончатся. Она ходила в отделение милиции дважды в день – носила Димке еду. Сумки у нее принимали и даже разрешили принести колбасу и суп в термосе. И письмо приняли. Лада писала в нем, что все это недоразумение и что она в понедельник все уладит.

Между волей и неволей – один шаг. Даже шажок. Вот сегодня ты свободен и волен делать что хочется. А завтра… А завтра – уже нет. Попасть за решетку просто, а выбраться из-за нее очень трудно. Даже если ты понимаешь, что произошла какая-то чудовищная ошибка.

В понедельник с утра Лада помчалась в суд.

В полутемных коридорах мрачного здания суда пахло человеческим горем. Оно тут было в каждой пыльной папке, стоящей на полке в шкафу, в каждом «деле» – в исписанных бумажках, справках и фотографиях.

Лада беспомощно потыкалась в запертые двери, почитала объявления, с трудом разбирая в темноте корявые буквы на кривых листочках. Наконец нашла неплотно прикрытую дверь, толкнула ее и попала в канцелярию.

За столом сидела девица, которая явно недоспала после двух выходных. Помятая и лохматая барышня только приготовилась привести себя в порядок – достала косметичку, щетку для волос и налила в большую кружку кипяток из чайника. Лада вошла в кабинет в тот момент, когда девушка несла в чайной ложке растворимый кофе – из банки в кружку. От неожиданности барышня вздрогнула, вздрогнула и ложка у нее в руке, и горка кофейных гранул осыпалась на стол, на документы и клавиатуру компьютера.

– Черт! – в сердцах сказала девица и с неприязнью глянула на раннюю посетительницу. – А стучаться вас мама не научила?!

Лада не ожидала такого приема и немного растерялась. Но тут же нашлась и жестко ответила. Она это умела делать, когда нужно было.

– Здравствуйте. А вас не учили разговаривать вежливо?

Девица сдержалась, чтобы не нахамить. Видимо, побоялась и далее в таком же тоне разговаривать. Кто его знает, что за тетка. На лбу не написано. Да и жаловаться может побежать.

Но Ладе было не до жалоб. Все, что ей нужно было, – это узнать поскорее, что произошло, и вытаскивать Димку из всей этой истории, пока не поздно.

– Слушаю вас! – недовольно и с вызовом сказала секретарша.

Лада, не обращая внимания на ее недовольство, изложила суть в трех предложениях.

– И что вы хотите? – задала вопрос девица.

– Я хочу узнать, отправляли ли моему сыну повестку в суд.

Девица нехотя принялась копаться в папках с документами. К счастью, папки в шкафу стояли по алфавиту, и Димкино дело девица нашла мгновенно. Она полистала документы и ткнула пальцем в бумажку:

– Да, отправляли вам повестку. Суд состоялся пятнадцатого мая, Долинин на суд не явился, и было вынесено решение – объявить его в федеральный розыск.

– Да в розыск-то почему? Он никуда не уезжал! – в отчаянии почти крикнула Лада.

Девушка прикрыла уши пухлыми ладошками.

– Не кричите! Не дома! – Она почитала бумажки в «деле». – Вот, на повестке написано, что такой в указанном адресе не проживает.

– Кем написано?

– Ну откуда я знаю! Наверное, почтальон написала! Повестки по почте отправляем.

– Хорошо. – Лада судорожно вздохнула. – Девушка, а можно мне сделать копию повестки?

– Десять рублей!

Девица открыла скрепку скоросшивателя, достала нужную бумажку. Ксерокс попыхтел минутку, вздрогнул и выплюнул лист с черной размазанной копией. Сначала с одной стороны документа, потом – с другой.

– Все? – спросила Ладу нетерпеливо девица.

– Наверное, все… Да, скажите, а судью я могу увидеть?

– Кто там у вас? Сергеева. Ее зовут Антонина Юрьевна. Сегодня ее не будет. И завтра не будет. Она в отпуске…

– Хорошо, а кто может меня выслушать?

– Ну, такие вопросы решаются только с судьей… ну, попробуйте к председателю суда подойти. Он должен быть на месте. Его Иван Васильевич зовут! – крикнула она уже вслед Ладе и вполголоса под нос себе сказала: – Заполошная! С утра пораньше базар-вокзал!

Иван Васильевич Сухопаров – фамилию председателя суда Лада прочитала на табличке, украшавшей дверь кабинета, – был на месте. Дверь была обшарпанная, со следами старой краски и с проплешинами, которые натерла усердная уборщица. А табличка была красивая, под золото, с буквами, старательно выгравированными. Такую табличку, уходя на заслуженный отдых, надо уносить с собой и прикручивать ее на стену среди семейных фотографий в рамках. На память о былых заслугах.

Дверь в кабинет была закрыта неплотно, и Лада в щелочку увидела немолодого, лысоватого мужчину. Внешне довольно-таки милого. Вокруг его совсем не противной лысинки топорщились кустики серенькой поросли. Он перебирал бумажки на огромном письменном столе и прихлебывал чай из старомодного стакана с подстаканником. Такие Лада видела лет сто назад в поездах дальнего следования.

Она перекрестилась и робко постучала.

– Входите! – откликнулся Иван Васильевич и встрепенулся, подался навстречу раннему посетителю, вернее, посетительнице. Он предложил Ладе сесть и внимательно на нее посмотрел.