Четыре после полуночи

Однако эти две древние старушенции, которые собирали «фотографии призраков» всю жизнь и объявили, что являются ведущими экспертами в этой области, сейчас – когда он показал им не просто паранормальную фотографию, но паранормальную камеру, которая не ломалась после хитрого фокуса, как та, что «сфотографировала» женщину-призрак, наблюдающую за охотниками на лис, – они повели себя как девочки-школьницы на фильме ужасов. Эта камера могла фотографировать и фотографировать. Интересно, сколько денег они потратили на эти подделки? Тысячи долларов? Десятки тысяч? Сотни…

– …показать нам? – спросила Мелиусиппус.

Поп Меррилл заставил свои губы разойтись в улыбке.

– Покорно прошу меня извинить. Засмотрелся на ваши сокровища, вот мои мысли и пошли гулять сами по себе. Наверное, такое может случиться с каждым из нас.

– Нам по восемьдесят три года, но мысли у нас не «гуляют», а разум у нас чист как стеклышко, – с явным неодобрением ответила Элиусиппус.

– Свежевымытое стеклышко, – добавила Мелиусиппус. – Я спросила, не хотели бы вы показать нам новые фотографии… разумеется, после того, как унесете отсюда эту ужасную штуку.

– Уж не помню, когда мы видели действительно хорошие новые фотографии. – Элиусиппус закурила очередную сигарету.

– Прошлым месяцем мы ездили в Провиденс, на конгресс паранормальных явлений, – начала Мелиусиппус, – и хотя лекции нам понравились…

– …мы узнали много интересного…

– …среди фотографий преобладали подделки. Даже десятилетний ребенок…

– …семилетний!..

– …понял бы, что это подделка. Вот мы и… – Мелиусиппус запнулась, на ее лице отразилась обида. – Я удивлена, мистер Меррилл. Должна признаться, мистер Меррилл, я даже озадачена.

– И я хотела сказать то же самое, – поддакнула Элиусиппус.

– Почему вы принесли эту ужасную вещь? – дуэтом спросили Мелиусиппус и Элиусиппус.

У Попа возникло такое сильное желание ответить: «Потому что я не знал, какие вы трусливые сучки», – что на какое-то мгновение он даже решил, будто озвучил эту фразу, и застыл в ожидании истошных криков.

Мысль о том, что ужасные слова произнесены, прожила, может, доли секунды. Но потом, когда Поп у себя дома лежал без сна среди десятка тикающих и такающих часов, он часто жалел, что Сестры-Вонючки не услышали и этого, и многого другого.

Разумеется, инстинкт самосохранения не позволил ему раскрыть рта. Да, Поп Меррилл получил бы безмерное удовлетворение, поставив Сестер-Вонючек на место, но удовлетворение это длилось бы очень недолго. А вот если бы погладил их по шерстке, чего, собственно, они и ожидали, потому что всю жизнь этих миллионерш гладили по шерстке и облизывали, у него оставалась бы возможность и дальше всучивать им «фотографии призраков», зарабатывая на этом немалые деньги. Потому как ему не верилось, что в ближайшие годы старухи умрут от рака легких или еще от какой болезни.

В конце концов, в списке были и другие Спятившие, хотя список этот, который Поп освежил в памяти после злополучного посещения Седрика Маккарти, стал намного короче. Двое умерли, а еще один учился плести корзины в роскошной частной психиатрической клинике, куда принимали только баснословно богатых и безнадежно безумных.

– Вообще-то я привез камеру, просто чтобы вы смогли взглянуть на нее. Что я хочу сказать, – торопливо добавил он, увидев, что сестры разом подобрались, – мне же известно, сколь сведущи вы в этой области.

Сестрички мгновенно расцвели, обменялись самодовольными взглядами. Попу очень хотелось смочить пару пачек сигарет бензином, засунуть в их тощие старческие задницы и чиркнуть спичкой. «Вот тогда бы вы задымили. Задымили, как заводские трубы» – вот что он хотел сказать.

– Я думал, что вы посоветуете мне, как быть с этой камерой, вот что я хочу сказать, – закончил он комплимент.

– Уничтожьте ее, – без запинки ответила Элиусиппус.

– Я бы воспользовалась динамитом, – добавила Мелиусиппус.

– Сначала кислотой, потом динамитом, – уточнила Элиусиппус.

– Точно, – кивнула Мелиусиппус. – Камера опасна. Не нужно даже смотреть на этого дьявольского пса, дабы понять что к чему.

Однако она посмотрела. Обе они посмотрели. И у обеих лица перекосило от страха и отвращения.

– Я просто чувствую исходящее от нее зло! – воскликнула Элиусиппус, совсем как школьница, играющая колдунью в «Макбете». – Уничтожьте ее, мистер Меррилл. До того как произойдет что-то ужасное. До того как, возможно, я подчеркиваю, мистер Меррилл, возможно, она уничтожит вас.

– Да будет вам. – Попу от этих слов действительно стало как-то не по себе. – Это уж перебор. Что я хочу сказать, вы же видите всего лишь камеру.

– Несколько лет назад планшет оставил нашу бедную Колетт Симиню без глаза. А ведь планшет – это всего лишь кусок фибрового картона, – заметила Элиусиппус Дир.

– Но только до тех пор, пока глупые, глупые люди не начинают хватать его руками и не пробуждают его, – добавила Мелиусиппус.